Судя по следам, вспугнутые волками архары не уходили далеко, стремились остаться на той же осыпи, предательски шуршавшей при каждом шаге хищников. Столь же излюбленными местами ночевок были карнизы и пещеры на скалах. Мы нашли такой же «череп», как в Копетдаге, с той разницей, что смогли заглянуть в его пещеры-глазницы. Конечно, здесь не было ничего примечательного, только помет и сильный запах хлева говорили, сколь живо это место ночью.
Следы на снегу вели нас от одного излюбленного места пастьбы или отдыха архаров к другому. Вскоре мы знали «большую стоянку», показанную нам Гореловым, «грифиный овраг», где нередко заставали две-три большие группы, «вулкан» — место дневного отдыха семи красавцев-рогачей. Валя — геолог по профессии — ахнула, когда впервые увидела округлую впадину жерла вулкана с выдавленной вверх куполовидной пробкой магмы посредине. По ее словам, этот вулкан следовало бы перенести в геологический музей, такой он был «правильный». Валя не могла удержаться, чтобы не отколоть обушком топора образец «на память». А сверху, с купола, удивленно клоня рога то в одну, то в другую сторону, смотрели семь баранов. Они предпочитали не слезать со своего столпа в нашем присутствии. Видно, чувствовали себя наверху в большей безопасности.
Таким же любимым местом ночевок архаров была Родниковая щель, где ручеек бежал по базальтовым ступеням, разливаясь на каждой маленьким озерцом. Возвращаясь после работы домой, мы набирали в Родниковой щели воду во фляжки и котелки, осторожно, боясь споткнуться, несли ее километра полтора. Брать воду из большого ручья рядом с кордоном мы уже не решались. С началом таяния снега вода в нем стала красной, густой от ила. Наши соседи брали воду из цистерны, запасенную еще с зимы. Нам не хотелось составлять егерям конкуренцию, да и очень вкусной была в Родниковой щели вода.
Случалось, мы не возвращались днем домой и весь полдневный отдых проводили в приглянувшемся нам ущелье. Здесь разводили костер, варили обед, грели воду, чтобы устроить баньку.
После первой недели работы, когда прошло ощущение новизны, наладился быт, установился привычный ритм жизни, мои товарищи обнаружили и личные склонности. Валю волновало желание позагорать, погреться на солнце. Витя любил фотографировать черепах. Они вылезли из нор как-то внезапно, все сразу. Первая даже напугала нас. Днем возвращались на кордон, и вдруг под ногой шевельнулась, поползла кочка — как оказалось, огромная черепаха, еще не стряхнувшая землю с панциря. И вслед за ней, за каких-нибудь два километра пути мы встретили сотню таких же едва очнувшихся от зимней спячки красавиц.
Однажды Витя прибежал с радостной новостью: среди них оказались и самцы, и самки, в чем нельзя было усомниться, потому что черепахи, не теряя дорогого весеннего времени даром, занялись свадебным ритуалом. Самцы, большей частью мелкие, круглые и толстые, возбужденно окружали самку, случалось, дрались между собой, ударяясь мордочками. Победитель продолжая суету вокруг большой и плоской дамы, действуя примерно так же, как в драке с соперником, — тыкая подругу головой, послеьчего забегал сзади и норовил забраться ей на спину. Витя притащил к кордону кучу черепах. Мы наблюдали всю эту бурную деятельность, не прекращая обеда. Даже услышали боевую, победную песнь самца «Ки-и!», которую он выкрикивал уже на спине у подруги в последний, решительный миг брачной церемонии.
Мы много фотографировали архаров. Часть съемок могла послужить как дополнительный материал, с которым предстояло работать в Москве. Так, я измерял расстояния между пасущимися и лежащими животными. Самой удобной меркой служили сами архары. Я мысленно выстраивал их цепочкой по пастбищу и считал, сколько бы зверей поместилось между двумя группами, между пасущимися архарами. Фотографии позволяли запечатлеть то, что мы видели, «про запас», сделать такие же измерения дома, в лаборатории.
Но нередко карандаш не поспевал за тем, что схватывал глаз. Перестроения стада во время пастьбы или бегства можно было «поймать» только с помощью фотоаппарата. Я владел довольно мощной техникой. По крайней мере рюкзак с фотоаппаратами и объективами, который Витя безропотно носил, весил килограммов двадцать. Мы могли фотографировать издалека. Однако красивых фотографий, пригодных для обложки журнала, с такого расстояния, конечно, не получалось. Постепенно нас стало одолевать желание сфотографировать архаров в упор. Это оказалось нелегким делом, и в нас пробудился охотничий азарт.
Сначала мы задумали подкараулить архаров на переходе с места ночевки к пастбищу. В том, что такие переходы должны быть, мы не сомневались, хотя из-за городской привычки долго спать не встречали рассвет в горах. Заставить себя встать так рано мы не могли. Оставалось устроить засаду с вечера.