Я навалился всем своим весом ему на плечо, и он упал на колени. Я ударил его ребром ладони по горлу, сразу же отступив вправо, и, упершись коленом в нижнюю часть спины, стал тянуть его за плечи к себе, стараясь сломать ему позвоночник.
Но это мне не удалось. Он все больше прижимал свою голову вниз к земле и оторвать ее не было никакой возможности. И стоило мне только слегка зазеваться, как он сразу же вскочил и снова набросился на меня.
Я изменил тактику и решил задушить его. Руки мои были гораздо более длинными, чем его. Я впился в горло моего противника обеими руками и изо всех сил стал давить его кадык большими пальцами. Он попытался оттолкнуть меня, упершись локтями в мою грудь. Но я продолжал сдавливать его горло, ожидая, когда же его лицо потемнеет и выкатятся из орбит глаза. Локти мои стали сгибаться под напором его рук. Еще мгновение… и он тоже вцепился мне в горло.
Так мы и стояли некоторое время, пытаясь задушить друг друга.
Только вот его задушить было невозможно. Мое лицо стало багровым под усилием его мышц. Откуда-то, как будто издалека, я услышал крик:
— Прекратите это, Хасан! Ему не положено делать это!..
Голос Красного. Парика? Во всяком случае, ее имя первым пришло мне в голову. И это означало, что Дос Сантос где-то поблизости. И она произнесла «Хасан» — имя мне очень знакомое. И картина происходящего со мной стала постепенно проясняться.
Я понял, что зовут меня Конрад, что я нахожусь сейчас в Египте, что лишенное всякого выражения лицо передо мной — просто лицо робота. Голова создания, которое можно отрегулировать так, чтобы он был в пять раз сильнее человека, и которому было разрешено использовать все свои возможности. Только вот считается, что робот может убить разве что по чистой случайности, это же создание всерьез пыталось отправить меня на тот свет. А это означало, скорее всего, что регулятор движений робота был неисправен.
Я освободил его шею, схватил его за правую кисть и локоть и потянул так, чтобы он оказался как можно ниже. Как только равновесие моего противника оказалось нарушенным, он отпустил меня, но я удвоил усилия и стал выкручивать ему руку, ожидая, что, в конце концов, сломается его локтевой сустав.
Но ничего не произошло. Ничего не хрустнуло. Рука робота просто неестественно скривилась.
Я отпустил его запястье, и он упал на одно колено, а рука его сама по себе раскрутилась и опять приняла нормальное положение.
Если бы я мог читать мысли Хасана, то узнал бы, что робот включен на максимальный срок непрерывного действия на два часа! Это было очень много.
Единственное, что я знал, так это, кто я и что я делаю. Кроме того, я знал, что моим противником является робот-борец. Значит, боксировать он не станет.
Я бросил мимолетный взгляд через плечо на то место, где я стоял, когда это все началось, — на палатку с рацией. Теперь она была метрах в пятнадцати отсюда.
За эту секундную паузу робот-борец едва не прикончил меня, рванувшись ко мне и схватив меня одной рукой за шею сзади, а другой обхватив меня ниже подбородка. Он мог бы сломать мне шею, если бы успел швырнуть меня назад, но в это мгновение земля снова задрожала. Подземный толчок был настолько силен, что нас обоих швырнуло на землю и мы невольно отпустили друг друга.
А через несколько секунд я был уже на ногах. Земля все еще дрожала. Но робот тоже был на ногах и снова двинулся на меня. Мы были как два пьяных моряка, затеявших драку на корабле, который трепал страшный шторм.
Робот сделал выпад, но я успел отойти. Через мгновение я ударил его прямым левым, и, пока он пытался схватить меня за левую руку, я нанес ему сильный удар правой рукой. А затем я снова отступил.
Он опять бросился на меня, но я удерживал его на дистанции короткими ударами. Бокс был для него то же самое, что четвертое измерение для меня — он был просто не в состоянии постичь его. Но робот продолжал наступать, отражая и пропуская мои удары, я же пятился назад к стоящей позади меня палатке.
Земля все еще дрожала. Где-то далеко кричала женщина. Я нанес удар правой ниже пояса, надеясь выбить ему мозги. И тут увидел то, что хотел увидеть, — здоровенный камень, которым я хотел разбить рацию. Я сделал ложный выпад левой, затем, схватив робота за плечо и бедро, поднял его высоко над головой, отклонился назад и швырнул его прямо на камень.
Он ударился о него животом. Затем вновь стал подниматься, но теперь уже медленнее, чем прежде. Поэтому я успел ударить его ногой в живот, после чего робот грузно опустился на песок. Странное жужжание послышалось из его туловища.
Земля затряслась снова. Робот сник, вытянувшись, и единственным признаком того, что он еще функционирует, было то, что пальцы его левой руки продолжали шевелиться. Они продолжали сгибаться и разгибаться, делая причудливые движения.
Я медленно повернулся и увидел, что все они стоят здесь — Миштиго, Эллен, Дос Сантос, Рамзее, Красный Парик, Хасан, Джордж и три облепленных пластырями египтянина.
Я сделал шаг в их направлении, и они снова разошлись по сторонам. Лица их были искажены ужасом. Но я покачал головой.
— Нет, теперь я уже пришел в себя, — сказал я. — Только оставьте меня в покое. Я хочу спуститься к реке, чтобы выкупаться…
Сделав несколько шагов вперед, я почувствовал, что земля вокруг меня завертелась и внезапно наступила темнота…
Все последующие ночи были одной сплошной пыткой огнем и каленым железом. Дух, который был вырван из моей души, оказался погребен глубже, чем любая из мумий, лежавших под этими песками. Говорят, что мертвецы забывают других мертвецов в царстве Аида. Но я надеялся, что Кассандра меня не забудет!
Время лечит, и вот по истечении нескольких дней я снова возглавил экспедицию. Правда, Лорел предложил мне передать руководство кому-нибудь другому, а самому отправиться в отпуск. Но я не мог так поступить. Что бы я стал делать, предоставленный самому себе? Сидеть и думать о каком-нибудь из древних мест? Нет! В таких случаях всегда очень важно продолжать что-то делать, чтобы хоть чем-то заполнить образовавшуюся пустоту. Поэтому я остался гидом, и все свои мысли переключил на те маленькие тайны, к которым мы прикасались во время путешествия.
Я разобрал робота и осмотрел регулятор. Он был, как я и предполагал, сломан. Видимо, это сделал я на ранней стадии единоборства, либо Хасан, чтобы охладить мой разрушительный пыл. Если это сделал Хасан, то значит, он хотел, чтобы я был не просто избит, а забит до смерти. Тогда возникает вопрос: зачем? Интересно, известно ли его работодателю, что когда-то я был Карагиозисом? Если так, то для чего ему хотелось убить основателя и первого Секретаря его собственной партии, человека, который поклялся, что он не потерпит, чтобы при его жизни Земля была распродана и превращена в место для развлечений банды синих пришельцев. Человека, который поклялся бороться за освобождение Земли до последнего. Человека, который организовал вокруг себя ядро единомышленников, систематически снижавшего до нуля стоимость собственности на Земле, принадлежащей веганцам, и даже пошел на то, чтобы уничтожить процветающее агентство таллеритов по покупке недвижимости, основавшееся на Мадагаскаре.
Человека, идеалам которого он сам был предан, хотя в настоящее время старался направить свою деятельность в более мирное законное русло.
Почему ему вдруг захотелось, чтобы этот человек погиб?
Следовательно, он либо изменил делу Партии, либо не знает, кем я являюсь на самом деле, и на уме у него было что-то другое, когда он поручил Хасану прикончить меня.
Или, может быть, Хасан подчиняется приказу кого-то еще?
Но кто же его таинственный хозяин? И опять же, для чего ему моя смерть?
Ответа не находилось. И я решил, что его надо отыскать немедленно!
Первым меня стал угощать Джордж.
— Очень жаль, Конрад, — сказал он, стараясь не смотреть на меня.
Говорить что-нибудь человеческое ему всегда было трудно. Вряд ли моя с Эллен выходка прошлым летом привлекла его внимание. Все его страсти прекращаются за пределами биологической лаборатории. Я помню, как он делал вскрытие последней собаки на Земле. После того, как он в течение четырех часов чесал ее за ухом, вычесывал блох из хвоста, умиляясь ее лаем, он повел Вольфа к себе в лабораторию. Вольф медленно плелся, волоча в зубах кухонное полотенце, с которым он очень любил забавляться. В лаборатории Джордж сделал укол животному и произвел вскрытие. Ему, как он потом говорил, было очень интересно сделать вскрытие, пока Вольф был еще здоров.