Новации в языке и культуре — аналог мутаций в полном смысле этого слова. Для них тоже есть контроль «тиражей» по принципу обратной связи. Одни новации тиражируются, обретая право на долгую жизнь. Другие, как родились, так и не приживаются, быстро сходят на нет, на манер наших послереволюционных словосокращений Комбед, Профсож, Губтремод, Главкомснаб и многих других — кто сейчас их помнит?
Подобно близкородственным биологическим видам, которые произошли от общего предка, обитают в сходной «экологической нише» и потому ожесточенно конкурируют между собой, родственные культуры и идеологии тоже вступают в жестокие взаимно-конкурентные отношения.
Беспощадно «воюют» между собой разные виды муравьев и даже, очень часто, соседние колонии одного и того же вида. Если в доме заводятся крысы, мышам в нем не жить. Уничтожат.
Когда в Европе впервые появились серые крысы-пасюки, мигрировавшие туда из Азии, у них разгорелась своего рода «война» против местных черных крыс-конкурентов. Оба вида друг друга беспощадно уничтожали (см. далее). Вероятно, не лучшими были и отношения наших давних предков с неандертальцами. Точно так же ведут себя друг с другом близкородственные религиозные конфессии (война за души верующих!) и идеологии. Против кого был направлен весь запал ненависти христиан и иудеев, когда христианство только-только отделилось от общеиудейской ветви? А потом эта ненависть стала уже не такой острой (хотя и сохранилась) как вражда между христианскими конфессиями: никейцев с арианами, католиков с православными, старо- и новообрядцев, католиков и лютеран и так далее.
Марксисты, едва народились, передрались между собой, позабыв о «буржуях». Вспомним как ненавидели друг друга большевики и меньшевики, а потом уже всякие там «правые» и «левые» уклонисты, троцкисты, сталинисты, бухаринцы, «Рабочая оппозиция». Кровь лилась реками. Взаимная ненависть была куда острее, чем, например, между коммунистами и монархистами!
В недавнем прошлом КПСС видела врага номер один вовсе не в «империалистах», а, конечно же, в раскольниках: тито-фашистах«, маоистах, полпотовцах и пр. Те отвечали полной взаимностью. Вспомним остров Доманский! В Веймарской республике 1929–1933 годов коммунисты видели своего главного врага не в гитлеровцах, а в либеральных социал-демократах, на большевистском языке тех лет «социал-фашистах». Те, в свою очередь, окрысились на большевиков. Эта взаимная грызня и открыла Гитлеру путь к власти.
Сейчас у нас, кажется, уже 8 или 10 коммунистических партий. Они ожесточенно воюют между собой! Такая же малопочтенная драка идет между «демократами» или внутри «патриотического» лагеря.
И другие закономерности эволюции культур, языков, религий, технологий во многом напоминают закономерности биологической эволюции. Так, в изоляции происходит задержка эволюционного развития. На островах и в горах часто встречаются чудом уцелевшие древние (реликтовые) виды животных и растений. Подобным же способом сохраняются и древние (реликтовые) культуры, например, некоторых индейских племен, затерявшихся в дебрях Амазонских тропических лесов, центрально-африканских пигмеев, бушменов, австралийских аборигенов — народов, все еще живущих в каменном веке. В Приуралье обитает малочисленная народность манси, сохранившая до наших дней язык, многие обычаи и верования того древнего угро-финского племени, большая часть которого около семнадцати веков назад откочевав оттуда в Европу, дала начало венгерской нации. Канадские французы и поволжские немцы говорят на том допотопном языке, которым их соотечественники пользовались в XVII–XVIII веках.
Отрыв от общенациональной культуры породил неизбежный застой. То же касается науки и техники в условиях изоляции. От этого в былые годы очень страдали наши «почтовые ящики» и провинциальные вузы. Причина везде одна: в большом количестве голов вероятность того, что хоть одну из них посетит умная мысль, конечно, выше, чем в малом их количестве. То же — с языковыми новациями и биологическими мутациями: в больших скопищах вероятность их появления выше, как следует из только что рассказанного.
И биологическая, и языковая, и культурная эволюции выглядят как ветвящееся древо. Биологи и, подражая им, филологи, историки и этнографы называют это явление «дивергенцией» (ветвлением, расхождением).
Есть и другое общее явление — «конвергенция».
В сходных ситуациях эволюция избирает сходные пути и находит аналогичные решения.