Такими видятся причины саморазрушения Римской империи непредвзятому наблюдателю. Наши теперешние политики консервативного толка, если бы их удалось спровадить в тогдашний Рим в машине времени, наверняка, объяснили бы все иначе: «заговор масонов и ЦРУ».
Конечно, читатель при желании быть чуть-чуть объективным, разглядит совершенно явную аналогию тогдашних событий с нашей современностью. Наша империя сгнила на корню и развалилась подобно древнему Риму. Что же сгубило нас, почему так велика печальная аналогия? Рим тоже был агрессивной империей, хотя, конечно, не тоталитарной и не социалистической. Даже законы и частную собственность там все-таки временами чтили, хотя упадок нравов в той погибшей империи был, пожалуй, под стать нашенскому.
Еще раз к этой проблеме мы вернемся в конце книги. Не все сразу.
2.7. В мире несуществующих вещей
Прекрасно в нас влюбленное вино,
И добрый хлеб, что в печь для нас садится.
И женщина, которою дано,
Сперва измучившись, нам насладиться.
Но что нам делать с розовой зарей
Над холодеющими небесами,
Где тишина и неземной покой,
Что делать нам с бессмертными стихами?
Ни есть, ни выпить, ни поцеловать.
Мгновение бежит неудержимо,
И мы ломаем руки, но опять
Осуждены идти все мимо, мимо…
С древнейших времен и до наших дней человека постоянно окружает иллюзорный мир его собственных фантазий и снов, а также созданные для него другими людьми многих поколений и народов миры живописи, литературы, музыки, театра и прочих искусств. Тот, кто не вхож в эти нематериальные миры, вероятно, не хуже других прокормит свою семью и себя, но, по большому счету, конечно, не является гармоничной личностью.
Итальянский философ XVI века Николай Кузанский утверждал, что человек в своем творчестве подобен Богу. Разница в одном. Идеи Бога воплощаются в материальные объекты окружающего нас мира, а наши идеи находят выражение в образах этих объектов.
Что же такое «образ»?
Если уж совсем просто, то пожалуй, так образы — это обобщенная (абстрактная) информация о признаках объектов и процессов в окружающей нас мире. Она хранится в памяти, позволяя распознавать то, что встречается на жизненном пути, и обозначать это словами, имеющими смысл. Образы могут воплощаться в виде представлений, снов, галлюцинаций, картин или скульптур, они обязательно нужны, чтобы появилась членораздельная речь.
Одна из самых замечательных способностей нашего мозга заключается в следующем. Он может произвольно (фантазия) или непроизвольно (сны, галлюцинации) мгновенно создавать из множества абстрактных образов вполне реальные «индивидуализированные» представления даже о никогда не существовавших вещах. Эти представления встают «как живые» перед нашим «внутренним взором», природу которого пока толком не могут понять ни психологи, ни физиологи, ни философы. Привиделся, скажем, художнику Илье Репину Иван Грозный, убивший сына. А Ивану Карамазову приснился черт во всем своем прозаическом обличье, причем затеял весьма премудрую беседу с Иваном, говорил кое-что такое, что сам Иван, вроде и не сообразил бы!
Хотим представить «стол» вообще, а в представлении тотчас явилась какая-то комната с кучей разной мебели, в ней — вполне конкретный стол, раскладной, не накрытый, дубовый; мгновенное усилие фантазии — и это уже иная комната с венской мебелью, посреди — круглый черный стол на одной ножке и с плющевым зеленым верхом, виденный когда-то в детстве. Так за несколько секунд перед тем самым «взором» могут промелькнуть десятки «столов», но каждый — конкретный, пусть даже нарисованный или мысленно произнесенный вслух. Но вот абстрактного «стола вообще», понятие о котором хранится в нашей памяти, мы так никогда и не представим себе. Представления всегда конкретны. В этом — суть разницы между абстракцией и «конкретикой». Зато, не будь абстрактных понятий, не было бы и языка с его соответствующими понятиям словами. Не было бы и основы для тех мысленных команд, по которым возникают конкретные представления.