Надеемся, мы понятно это объяснили?
К абстракции вполне способны, помимо людей, также и высшие животные.
Это доказано довольно давно в опытах с обучением узнавать определенный образ, например, треугольник, независимо от его размера, цвета, углов, положения в пространстве и пр. Однако последние сомнения отпали лишь после только что упомянутых экспериментов супругов Гарднеров и других ученых на шимпанзе, попугаях и так далее. Чему уж тут удивляться, если и современные компьютеры, устроенные, несомненно, проще, чем мозг высших животных, вполне способны распознавать, классифицировать, называть и даже изменять, как бы творить заново на своем дисплее, сложнейшие образы разных объектов и процессов, что, кстати, вовсе еще не говорит о наличии «машинного разума».
Не так давно появились так называемые компьютеры с виртуальной действительностью (интерактивные программы, мультимедиа). На их дисплее возникают реальные как в кино картины, в которые, однако, человек, сидящий за пультом, может как бы войти, вмешаться, например, повлиять на сюжет показываемого фильма — нечто вроде управляемого сна! В ближайшем будущем на западные экраны выйдет игровой фильм с участием… компьютерного призрака киноактрисы Мэрлин Монро, умершей около 30 лет тому назад. Она там движется, говорит и т. д. точь-в точь как живая. Немало виртуальных движущихся изображений можно сейчас наблюдать ежедневно на нашем телеэкране.
С философской точки зрения важно, что биологические эксперименты в технические открытия такого рода утвердительно отвечают на волновавший еще древних греков вопрос: могут ли в мозгу или моделирующих его устройствах формироваться обобщенные образы-понятия или, по терминологии Платона, «идеи» объектов внешнего мира и отношений между ними, то есть то, что соответствует смысловому (семантическому) содержанию нашего языка: его, соответственно, лексике и грамматическим конструкциям?
Другой вопрос: что же первично — материя или сознание (информация) — вечный предмет споров между материалистами и идеалистами. Мы не хотим мешаться в этот спор. Но, во всяком случае, никаких образов, понятий не существует вне воспринимающего, кодирующего, запоминающего, анализирующего, обобщающего и так далее устройств некой единой, формирующей эти образы системы, будь то хоть мозг, хоть ЭВМ. Не может, конечно, существовать и информация вне материальных ее носителей или каналов передачи — нервных структур, книг, дискет, нервных импульсов или электромагнитных волн, хотя все это, конечно же, не сама информация, которая имеет нематериальную природу.
Таковы факты. Прочее — интерпретации.
Распознавание образов животными — особая наука, один из разделов современной нейроэтологии и нейрофизиологии. Чтобы исследовать механизмы зрительного или слухового восприятия, ученые используют сложную электронную аппаратуру. Они вводят тончайшую стеклянную пипетку, заполненную электропроводящим раствором — микроэлектрод — в нервные клетки головного мозга и регистрируют их электрическую активность. Оказывается, характер этой активности меняется, когда животное смотрит или слушает.
Американцы Д. Х. Хьюбел и Т. Н. Визел около тридцати лет назад так изучали зрительные центры кошек. Обнаружено, что часть нервных клеток первичной зрительной коры больших полушарий высокоспециализированы. Каждая из этих клеток возбуждается только, когда кошка видит нечто, обладающее вполне определенным абстрактным признаком. Например, есть нейроны, активные только, когда что-то в зрительном поле кошки, (неважно, что именно), движется влево, но не вправо, вверх либо вниз. Другие клетки, напротив, отвечают лишь на движение вправо. Третьи клетки реагируют только на прямые линии, четвертые, исключительно, на любой (какой, несущественно) выпуклый предмет, пятые — на надвигающийся край любого предмета, шестые — на вертикальную линию, седьмые — на аналогичные горизонтальные линии и пр., и пр., и пр..
Такие опыты, удостоенные Нобелевской премии, подтверждают, что в мозгу не только человека, но и других высших животных, не имеющих членораздельной речи, зрительные образы, тем не менее, классифицируются по признакам, носящим сугубо абстрактный характер.
Не будь этой уже издревле существовавшей классификации, не смогла бы появиться и наша речь. Платон был во многом прав! Мы способны говорить потому, что мозг наших еще не говоривших отдаленных предков уже обладал способностью формировать обобщенные образы типа «шар» (вообще), «зверь» (вообще), «дерево» (вообще или с детализациями вроде: «с листьями», «хвойное» и пр.), «двигающийся объект» и так далее, и так далее, и так далее.