В одном, как видно, вожди революции ни на секунду не сомневались: за сверхнормальный паек любой буржуазный интеллигент, пусть он хоть тысячу раз будет великим ученым, конечно уж, согласится попридержать язык за зубами или даже поменять на сто восемьдесят градусов свои убеждения! Пожалуй, эту точку зрения отчасти подтвердил дальнейший путь развития нашей науки. Однако тогда времена еще были для естественников довольно идиллическими. Творили корифеи, а Т. Д. Лысенко, И. И. Презент и компания еще никому не были известны.
4. С начала тридцатых годов ситуация явно начала меняться к худшему. Везде и всюду требовались классовый подход и немедленные практические результаты. Все маломальски непонятное полуграмотным вождям объявляли идеализмом и антинаукой. Уже появилось «табу» на З. Фрейда, а также многих других западных психологов. Начались первые наскоки на генетику. Вот, например, какой уморительный диалог в лицах, воспроизводя интонацию, как-то пересказала Ю. А. Лабасу уже упомянутая профессор Н. Н. Ладыгина-Котс.
В 1939 году ее вызвали повесткой в НКВД и начали расспрашивать о ее коллеге профессоре Н. Ю. Войтонисе.
— Хороший специалист, — сказала она.
— А известно ли вам, — спросил следователь, — что этот ваш «специалист» написал злобный антисоветский пасквиль? — С этими словами он сунул прямо в лицо Надежде Николаевне недавно появившийся труд Войтониса «Господство и подчинение в стае павианов».
— Помилуйте, — удивилась Лодыгина-Котс, — это же научная работа.
— Какая уж научная, — прошипел следователь, — ведь у павианов нет классового общества, нет политической борьбы, а, значит, не может быть и нет господства и подчинения. Это все не о павианах, а о советских людях!
— Но ведь у нас социализм, а, следовательно, ликвидированы эксплуататорские классы, — не сдавалась она.
— Не валяйте дурочку, — заорал взбешенный следователь. — Разве вам не известно, что, как показал великий Сталин, озверелое сопротивление остатков эксплуататорских классов непрерывно усиливается по мере нашего перехода в светлое коммунистическое завтра? Или, может быть, вы считаете, что мы, чекисты, зря едим народный хлеб?
Тут уж профессор не на шутку испугалась.
— Что же вы посоветуете делать, — робко спросила она, — если о господстве и подчинении у павианов и других животных писали многие ученые, а не только Войтонис. Об этом явлении писали еще до революции и пишут сейчас за рубежом.
— Да, — покачал головой товарищ следователь, — еще Ильич правильно указывал, что ваша ученая братия ни черта не смыслит в марксистской философии. Чтобы не было неприятностей впредь, рекомендую не пользоваться применимыми только к людям понятиями «господство и подчинение». Когда пишете о животных, употребляйте вместо того, к примеру, «согосподство и соподчинение», чтобы не путалось с людьми.
Так с тех пор и пой сей день все советские зоопсихологи и этологи, знай себе, пишут согосподство и соподчинение, хотя о происхождении этих «научных» терминов и не подозревают, просто позаимствовали их у Ладыгиной-Котс.
Тогда еще худо-бедно обошлось, а после войны поведенческие науки у нас вообще запретили вместе с другими «лженауками, платными девками американского империализма» — генетикой и кибернетикой.
5. Четвертого июля 1950 года состоялась Научная сессия АН СССР и АМН СССР, посвященная проблемам физиологического учения академика И. П. Павлова. На ней одни ученые выступали как доносчики-обличители. Другие униженно молили о пощаде, поливая грязью собственные научные труды, а заодно и своих учеников, якобы совративших учителя с пути истинного (были и такие!). «Идея», с позволения сказать форума, сводилась к одному: нету Бога, кроме величайшего гения всех времен и народов товарища Сталина, а пророк его во всех областях физиологии, психологии и медицинских наук — умерший в 1936 году академик И. П. Павлов (который, кстати, будь он жив, конечно, открестился бы от этакой чести, ибо, действительно, верил в Бога, не переваривал большевиков, о чем мы еще порасскажем, а, главное, не страдал недооценкой собственной личности, но все-таки был далек от самообожествления). Посему предали анафеме и запретили любые направления, кроме одного: изучения павловских условных рефлексов. Вот что, к примеру, говорил на сессии тогдашний президент АН СССР академик С. Вавилов, родной брат загубленного Николая:
Павловская материалистическая прямолинейность оказалась не всегда и не всем по силам… Впору бить тревогу… Наш народ и все передовое человечество не простят нам, если мы не используем должным образом павловского наследия… Нет сомнения, что возвращение на верную павловскую дорогу сделает физиологию наиболее действенной, наиболее полезной для нашего народа, наиболее достойной сталинской эпохи строительства коммунизма.