- Чего тебе надо? – Даже не обернувшись, спросила она, услышав звук моих шагов. – Или уже надоело выслушивать восторженные возгласы поклонницы?
- Нет. Просто ты так быстро убежала, что я начал волноваться. Всё в порядке?
- В полном! – не оборачиваясь, ответила она. – Просто устала слушать речи очередной наивной дурочки, считающей вас чуть ли не святыми!
- Серас, я…
- Мне вот интересно, - перебила меня чародейка, - ты и раньше так хорошо умел врать или этот навык появился после вашего с Мартином чудесного воскрешения?
- Да пойми ты, ...
- Что?! – Уже не выдержала волшебница, резко обернувшись и подойдя ко мне вплотную. – Что мне нужно понять?! Как так получилось, что самый близкий и дорогой человек вдруг оказался лжецом и предателем? Ты это хотел объяснить?
- Я и Мартин просто пытались вас защитить!
- И для этого надо было нам лгать?! Вы могли всё рассказать. Мы бы нашли выход. Вместе! Но никому из вас это в голову не пришло. Вместо этого вы вновь решили корчить из себя героев, даже не подумав о нас с Айной.
- Я просто не хотел, чтобы тебе вновь пришлось пройти через пережитое снова.
- Правда? То есть ты действительно думаешь, что забыть о ком-то кого любишь, лучше, чем потерять его? – Волшебница отступила на шаг, опустив глаза. – Когда близкие уходят, это … тяжело, страшно, и… больно. Очень больно! Но воспоминания о часах, проведённых вместе с ними, остаются. В них мы всегда будем вместе. Кто … кто дал тебе право отнимать их у меня? Говори!
- Послушай, Серас…
- Хватит! Я устала от твоей лжи! Просто… оставь меня в покое! Я … я не хочу тебя больше видеть!
Чародейка уже хотела уйти, когда я схватил её за руку и притянул к себе, обняв, несмотря на сопротивление.
- Отпусти! – Принялась она колотить меня по голове и плечам. – Отпусти, кому говорю!
- Не отпущу, пока не выслушаешь!
- Гад! – Вцепилась мне в волосы Серас. – Сволочь!
- Да, верно! – Даже не пытался защититься я от ударов кулачков девушки. - А ещё трус и лжец. Ты права! Мне действительно стоило сразу всё тебе рассказать.
- Почему ты такой?! Кто дал тебе право решать за меня?! – продолжала она бить меня, уже сорвавшись на крик. - Мерзавец! Подлец!
- Потому, … - уже не выдержал я, прижав её к себе так сильно, как только мог, - потому что, я люблю тебя, дура!
Удары постепенно прекратились, и девушка замолкла, хотя я по-прежнему слышал её сбивчивое дыхание вперемешку с всхлипывание.
- Прости меня, пожалуйста. Будь у меня хотя бы половина храбрости Мартина, давно бы признался, но я боялся это произнести. – Мне, наконец, удалось поднять на неё глаза. – Я тебя люблю, Серас! Люблю больше всего на свете! Больше жизни! Если ради тебя придётся исчезнуть в забвении – пусть так, но я просто не мог видеть, как ты плачешь! Что угодно, только не это! Потому-то ничего и не сказал. Можешь называть меня как хочешь – предателем, лжецом, трусом! Но, пойми, я делал это ради тебя. Прошу, поверь!
Вновь повисла тишина. Мы оба молчали, не зная, что ещё сказать. Мне даже показалось, что остальные звуки притихли сами собой, дабы не мешать нам.
– Дурак! – Наконец произнесла она, прильнув ко мне всем телом и, обвив шею руками, поцеловала мокрыми от слёз губами. – Господи, какой же ты дурак! Не нужно отдавать за меня жизнь, глупый. Ты – и есть моя жизнь!
Я зарылся лицом в её каштановые пряди, вдыхая их аромат. С души словно свалился огромный булыжник. Мне не хотелось, чтобы этот миг заканчивался. И ей тоже.
- Злишься?
- Конечно, злюсь! А ты как думал?
- Простишь?
- Прощу! Но, - она отстранилась от меня, - даже не думай, что смирюсь, понял? Мы справимся, слышишь! И на этот раз, сделаем это вместе, ясно?
- Хорошо. Как пожелаешь!
Мы так и стояли, обнявшись, больше не обращая внимания ни на крики людей неподалёку, ни на шелест поднявшегося ветра, ни на фигуру, стоявшую за углом трактира.
Глава 49
(Ванесса. День седьмой)
- Вань! Вань, ты меня слышишь? Проснись! – позвал её странно знакомый голос.
«Что? Кто это? Человек?! Живой человек?» - пронеслось в голове.
Ванесса постепенно начало всплывать с тёмных глубин забвения и вскоре открыла глаза, по которым тут же резанул неяркий свет, ослепив её на мгновение. Сколько же она была без сознания? День, месяц, год? Ваня уже не помнила. Всё последнее время смешалось в один большой отрезок забвения. Девушка уже почти отвыкла от звуков и света, словно находясь, в какой-то чёрной глухой бездне, и сейчас с жадностью вслушивалась в звуки шагов.