— Что пялишься?
Беллами максимально спокойным тоном отвечает:
— Этот вопрос скорее относится к тебе.
— Я задумался, — попытался найти себе оправдание Джон.
— И о чём это?
— О закате, — ответил Джон.
«О закате в твоих волосах». Что? Это он только, что подумал?
Парень и сам удивился этой мысли в своей голове, которая взялась из ниоткуда. С чего вдруг он любуется Беллами? На то, как красиво переливаются его волосы на солнце, как закат вьётся и путается в кудрях. И почему, чёрт возьми, Джон так нервничает из-за его взгляда?
— Закат немного правее от меня, — усмехнулся Беллами. — На 180 градусов.
Джон собрался молиться всем Богам, если они существуют, чтобы не залиться краской. Да, ему стыдно. И такое бывает. Джону Мёрфи стыдно! Когда он в последний раз испытывал стыд, он и сам не помнит. Может быть в глубоком детстве. Но сейчас ему, однозначно, стыдно. И он не знал, как вести себя в таких эмоциях. Что ему на это ответить? В голове мысли стали путаться. Снова что-то странное — он не знает, как ему сострить и выкрутиться. Джон не смог узнать самого себя в этот момент.
Кажется, он уже достаточно долго молчит, не зная, что ответить, и Беллами уже и не ждёт ответа. А если он всё-таки что-то скажет, то Блейк поймет, что всё это время Джон думал над тем, что ответить. Как всё глупо! Лучше просто заткнуться и не смотреть на него.
Темнота опустилась на остров, и все ушли по домам спать, пока для Джона и Беллами ночь обозначала начало их дежурства. Какое-то время они молчали, и Джон смотрел в море, на остров, в землю, да куда угодно, лишь бы не на Беллами. Он пытался подавить в себе странную бурю эмоций, возникшую непонятно из чего. И когда Мёрфи вновь привёл своё внутреннее состояние в равновесие, он смог расслабиться и разрешить себе смотреть куда ему захочется. Взгляд сразу упал на, рядом сидящего, Блейка. Полная луна ярко освещала силуэт парня в ночи. Джон мог рассмотреть его лицо, и, чтобы снова не начать думать об этом, он решил завести отвлекающий диалог:
— Так раз я посвящён в вашу миссию, может теперь расскажешь в чем дело?
Беллами лишь недоверительно глянул на напарника. Его чёрные глаза при свете луны выглядели слишком волшебно, словно он не из этого мира.
«Но не об этом нужно думать, а о миссии!» — мысленно сказал себе Джон. Разрывая тишину, он продолжил:
— Если я отсюда всё равно никуда не денусь, то к чему секреты? Да и зачем мне отсюда куда-то бежать? Здесь же чёртов рай! — улыбнулся Джон. — Нет ни Аркадии с Кларк и с её вечными проблемами, ни канцлера, законов и охраны. Я бы это место и за жизнь бы не отыскал, а тут меня сами сюда привезли.
Беллами, внимательно изучил Джона взглядом и даже микроскопически улыбнулся — это вроде бы как и улыбнулся, но мышцы лица для улыбки решил не напрягать.
— Мы здесь прячем код A.L.I.E. Нашлись некоторые отбитые сторонники этой программы, которые хотят принять чип и войти в город Света. Они слепо верят, что A.L.I.E. избавит их от боли и даст лучшую жизнь. Если его примет хоть один человек, эта зараза заполонит всех — и это грозит всему человечеству стать рабами искусственного интеллекта.
— Я думал, вы его уничтожили, — ответил Джон.
— Рейвен сделала все, что в ее силах. Программу невозможно полностью уничтожить, этот код может возродить ее. Код находится в чипе, который и приходится прятать от последователей A.L.I.E.
— И что опять развязалась война? Земляне без нее жить не могут, — раздражённо отозвался Джон.
— Теперь дело не в землянах, — в голосе Беллами послышалась грусть. — Это наши люди — некоторые из них. И это в первую очередь ставит под угрозу защиту кода. Могут появиться мятежники. И безопаснее всего держать код подальше от Аркадии.
— Люди так хотят избавиться от чувств, что готовы стать полуроботами, — кажется грусть Беллами перешла на Джона.
— Чувства причиняют боль, — выдохнул Блейк. — И они просто устали бороться.
Парни проболтали всю ночь обо всём на свете: начиная с прошлого на ковчеге и заканчивая размышлениями о том, как Земля может выглядеть на других далеких частях планеты. К утру уже почувствовалась усталость, и рассвет они встретили, молчаливо созерцая его красоту.
Было примерно пять утра, а все остальные поднимались в семь. Беллами с Джоном спустились на улицу, которую прозвали «Кухня». На ней стоял дом, который они использовали как склад для еды и прочих полезных вещей для кулинарии. От этого дома выходила широкая терраса, на которой и находился большой стол — единственный уцелевший. Беллами достал из сети рыбу и разделал её. Джон тем временем развёл костер и зашёл на склад за солью. Увидев, несколько лимонов, он громко выкрикнул из склада:
— Монти даже лимоны взял. Зачем?
— Харпер они нравятся, — ответил Беллами.
— Ну и девушка у него: всем яблоки нравятся, а ей лимоны.
Джон, прихватив один лимон вместе с солью, вернулся к Блейку и разложил продукты на стол. И вдруг он задумался откуда Беллами знает про то, что нравится Харпер и зачем он это помнит.
— А Кларк что любит?
— Это сейчас к чему? — нахмурился Блейк.
— Ну или Рейвен. Я думал, ты запоминаешь про предпочтения всех. Или тебя только девушки в отношениях интересуют?
Беллами очаровательно улыбнулся. Так, что Джон залип на его улыбке. Оказывается, вызывать такие эмоции у него гораздо приятнее, чем злость. В связи с этим, чтобы опять не залипнуть на него, Джон снова заставил себя вернуться на склад и поискать ещё чего-нибудь интересного. И там он нашёл то, от чего его счастью не было предела:
— О боже, кажется, я уже люблю Монти! Он взял капсулы с кофе!
Те самые капсулы, которые когда-то сам Мёрфи взял с собой из особняка Алли.
— Ты поосторожней с выражениями, Мерфи. Если Харпер услышит — голову оторвёт, — усмехнулся Беллами.
— Я не так сильно его люблю, а только той частью мозга, которая отвечает за любовь к кофе. Так, что Харпер может спать спокойно.
Джон пожарил рыбу, выжав на неё сок лимона, и сварил кофе на двоих.
«Провёл ночь с Беллами и готовлю ему завтрак, кто бы мог подумать», — с усмешкой подумал он. Но на этот раз это была не просто шутка — ему было приятно от этой мысли, и это немного пугало его.
Завтрак был вкусным, и Беллами даже похвалил кулинарные способности Джона. Кажется, это утро — самое приятное, что происходило с Джоном за долгие годы. И как же странно, что виновник этого приятного чувства — Блейк.
После того, как все проснулись, парни наконец-то пошли спать. Но Мёрфи не смог уснуть сразу. Несмотря на усталость, он долго думал о том, что произошло с ним этой ночью. Какое-то странное влияние на него произвёл этот остров со своим восхитительным закатом. Эта непонятная тяга к своему напарнику по караулу не могла его не насторожить. Почему-то хотелось на него смотреть, почему-то он казался притягательным именно сегодня — но ведь раньше-то не казался. И до сих пор мысли о нём мешают уснуть, несмотря на то, что Джон очень устал, и дико хотел спать после бессонной ночи. Что не так? Что с ним может быть не так? Может это какая-то островная болезнь? Как морская, например, только островная. И скоро они все будут сношаться в оргиях. Но лучше уж пусть будет так, чем-то, что Джон сам заинтересовался им.
Проснулся он в два или три часа дня. Те, кто не караулил ночью остров, занимались бытовыми делами, в основном, добычей еды. Монти носился с деловым видом и всегда чем-то занимался — чем именно Джона не интересовало.
— Беллами, твоя сестра не дает никому нормально рыбачить. Она всех отгоняет и отбирает удочку, — смеясь, рассказывает Миллер.
— На удочку ловить, куда интереснее, чем на сети. Так что занимайтесь ими, — отозвалась Октавия.