– А люди бывают другими?
Я ведь почти ушел! Я мог бы просто повернуться, дойти до своей удобной машины и поехать в свой удобный дом и лечь спать. Ну, или утопиться. Я еще не решил. Это я шучу. Девчонка не знала, что ответить, а вокруг по-прежнему буйствовал народ, требуя наказания для невинных детей. Для моего ума – это странно и недостойно. Мальчишка ждал ответа, но его не было. На глазах девочки выступили слезы, но она всеми силами пыталась их скрыть. У нее было такое выражение лица, как бывает у людей постарше перед людьми помладше в тот момент, когда они осознают, что не могут дать им хорошую жизнь. Им стыдно. Им безмерно стыдно и горько.
Из всей толпы никто не протянул им руку помощи. Ни один. Мне даже стало интересно, найдется ли средь двух десятков людей, хоть один человек. Нет, не нашелся. Все были просто людьми, которые любят поглазеть, но не любят помогать. Ну, мне-то пятьдесят! К тому же я уже давно не стеснительный, так что роль помощника решил примерить я.
– Граждане, расступитесь, – заворчал я. – пропустите социального работника. Пропустите, я говорю!
Ко мне повернулся охранник с усами, как у моего деда, явно опытный или просто угадал.
– Смешно, – сказал он, улыбаясь. – Думаете, я никогда не видел социальных работников?
– Смешно, – ответил я. – Думаете, я никогда не видел безработных охранников, которые ищут работу и никак не могут ее найти?
Охранник, который так напоминал мне моего деда, отшатнулся, а потом громко объявил:
– Все, расходитесь! Приехал социальный работник! Пускай он всем занимается, а вы расходитесь. Все!
Толпа поредела. Девчонка уставилась на меня, дрожа всем телом.
– Я его не отдам, – прошептала она и вцепилась в мальчишку двумя руками. – Не отдам.
Я наклонился к ней и тихо сказал:
– Он мне не нужен. Я не социальный работник. Вы откуда? Вам есть, где ночевать?
Мои вопросы напугали ее еще больше. Но, положение спас мальчуган.
– А вы хороший человек? – спросил он и уставился на меня своими огромными ввалившимися голубыми глазами. – Только ответьте честно.
– Я не знаю, – ответил я, как меня просили. – Но, я думаю, что я не плохой человек. В крайнем случае, детей я никогда не обижал. Это правда.
Мальчишка усмехнулся и почему-то заплакал. Мне в сердце как будто кочергу воткнули, такую острую и раскаленную, что она не просто проткнула меня, она меня сразу запекла и съела.
– Не плач, прошу тебя, – взмолилась девчонка и обняла мальчика. – Опасность уже миновала. Все! Все, не плач.
Мальчишка стал плакать тише, но все равно не останавливался.
– Может, вы хотите мороженое? – спросил я.
Знаю – я идиот! Но сделайте мне скидку – у меня ведь нет своих детей, да и общаться с ними мне почти не приходилось.
– Я хочу, – сказал мальчишка и повернул ко мне свое заплаканное лицо. – Я люблю любое мороженое.
Знаете, я почему-то так и подумал. Мальчишка сразу пошел на контакт, а девочка – нет. Она была взрослее и к людям относилась с опаской. Жизнь – она ведь всему научит. Особенно если вокруг хорошие учителя. Я решил, что меня сожрет совесть, если я куплю им только мороженое. И я полез за кошельком в карман.
– Мне не надо мороженое, – робко обратилась ко мне девочка. – Мне, если можно, купите пакет молока и две булочки. Булочки я…
– Булочки ты любишь любые, правильно? – спросил я как можно мягче.
Она кивнула. Видя, что я смотрю на них внимательно, она постаралась навести возможный лоск, так сказать. Она вытерла рукавом лицо мальчика, поправила ему рубашку и подтянула штаны. Потом она пригладила ему и себе волосы, но это было бесполезно. Они торчали в разные стороны, и их надо было не приглаживать, а мыть и чесать, мыть и снова чесать.
– Готовы? – спросил я, когда они закончили прихорашиваться. – Если вы готовы, то пошли в магазин. Сами выберите, что вам нужно. Я не силен по части детского питания.
– Что вы! – воскликнула девочка. – Мы не пойдем! Мы вас здесь подождем. Можно, пожалуйста, мы вас здесь подождем?
Девочка просила так, как будто вымаливала собственную жизнь. Я чуть-чуть испугался. Мой водитель, наблюдая за мной из машины, наконец-то решил выйти и прийти мне на помощь.
– Босс, вы освободились? – спросил он и наградил детей незаинтересованным взглядом. – Можем ехать?
– Сейчас поедим. Сейчас я кое-что закончу и поедим. Ты не возражаешь? – спросил я своего водителя.
Он понял намек и удалился в машину. Ох уж эта молодежь! Намеки-то они понимают, да только неправильно. Беда с ними! Я снова остался один на один с детьми. Я не мог просто уйти. Я должен был что-то для них сделать. И я пошел ва-банк.