Утром перед выездом Николай и его полные нетерпения борзые, которых до этого три дня намеренно продержали в бездействии, почувствовали, что для охоты сложились самые благоприятные условия:
Единственное движение, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито-мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканною грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками [Толстой 1938а: 493].
Когда Николай и две его борзые находились в саду, среди сырого и пахучего воздуха, из-за угла дома появился ловчий Данило:
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из-за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по-украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё-таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы [Там же: 493–494].
Толстовское повествование, основанное на ощущениях Николая, тотчас же сосредоточивается на ловчем Даниле. Буйный независимый нрав, воплощенный в его богатом звучном голосе, выходит за рамки домашнего начала, которое символизируют дом и сад, принадлежащие Николаю. В робости Николая отражается переход власти от хозяина к крепостному, поскольку теперь иерархия начинает определяться ролями, которые предстоит исполнять участникам охоты. Дерзкое поведение Данилы, его украинская стрижка, черкесская шапка и охотничий хлыст в руке напоминают о вызывающе независимых казаках, описанных Толстым в повести «Казаки» (1863), и особенно о казаке-охотнике Ерошке. Подобно Ерошке, Данило представляет собой пограничную фигуру, которая служит для Ростова и других охотников посредником, облегчая их взаимодействие с природой, ра́вно как Ерошка выступает проводником для Оленина во время вылазок в дикие местности Кавказа[34].
Образ Данилы может показаться утрированным или чересчур своеобразным из-за подчеркивания Толстым его независимости и дерзости (ведь он всего лишь графский крепостной). Впрочем, если рассмотреть его в контексте изображения охотников в других источниках XIX века, он уже не будет выглядеть столь необычным. Функции и обязанности главного ловчего в крупном охотничьем отряде той эпохи были разнообразными и требовали существенных знаний и опыта. Особо умелые и испытанные ловчие несли ответственность за несколько десятков и даже сотен гончих и борзых; кроме того, в подчинении у него находились псари, выжлятники, борзятники и другие участники охоты, которые занимались собаками и следили за местной популяцией дичи, а также за возможностями для охоты в более отдаленных окрестностях[35]. Наконец, ловчий играл центральную роль в обучении гончих и борзых, хотя эта роль могла делиться между двумя или тремя людьми. Для этого требовалась целая совокупность качеств, которые высоко ценились и внушали уважение. Иногда таких людей нанимали за жалованье (это стало нормой после освобождения крестьян), но до отмены крепостного права они обычно набирались из крестьян, принадлежавших помещику. Впрочем, в обоих случаях все понимали и уважали первостепенную роль ловчего.
Мачеварианов, писавший свое сочинение в 1876 году, подчеркивал, насколько важно отбирать в ловчие способных людей, и особо предостерегал против использования в этом качестве домашних слуг. По его утверждению, лучше заплатить за умелого и преданного ловчего, чем проиграть деньги в карты или потратиться на дорогие подарки или женские украшения, поскольку охота лучше влияет на характер, чем участие в других мужских развлечениях [Мачеварианов 1991: 21–22]. Обязанности ловчего он определяет следующим образом:
34
Подробное рассмотрение роли казаков в русской литературе и культуры см. в [Kornblatt 1992].
35
В каждом из трех вышеназванных охотничьих руководств разъясняются функции различных участников крупных охотничьих отрядов, которые в менее многочисленных отрядах могли перекладываться на одного или нескольких человек. В число этих участников входят ловчий, на которого возложено общее руководство; доезжачий, чья основная обязанность состоит в том, чтобы осуществлять обучение и надзор за гончими, иногда при помощи псарей и выжлятников; стремянный, надзирающий за главными хозяйскими борзыми; и борзятники, ответственные за остальных борзых. Наиболее четкий обзор их различных, но иногда пересекающихся обязанностей дает Мачеварианов в своих «Записках» [Мачеварианов 1991: 19–20]. Дополнительное разъяснение различных охотничьих должностей и обязанностей см. в «Полном руководстве» Губина [Губин 1890, 1: 10–16]. Данило назван «доезжачим и ловчим» Ростовых. Это означает, что он несет общую ответственность и за гончих, и за борзых, а также руководит всей охотой.