Даша посмотрела на меня, я на Дашу. Потом, как по команде, мы оба уставились на Ксюшу.
— Дочь, — медленно произнес я. — Самый важный вопрос. У тебя есть коммуникатор для вызова кабинки?
— Папа! — возмутилась Ксюша. — Только такое атавистическое существо, как ты, может отправиться куда-то без коммуникатора! — Она окинула критическим взглядом наш наряд и добавила: — И в таком виде. Мама, у тебя тоже нет?
Даша виновато помотала головой. Мы стояли перед собственной дочерью, как два провинившихся школьника.
— Безответственность! — воскликнула Ксюша. — Я, конечно, вызову пространственник, но в наказание вас следовало бы отправить домой пешком!
— Пешком мы примерзнем к первому же попавшемуся дереву… — пробормотал я, наблюдая, как она стягивает варежки, отдает их жениху и начинает набирать цифры на экране.
— Какое дерево?! — возмутилась Ксюша и спрятала коммуникатор в карман. — Здесь до дома всего двести метров!
— Как?.. Как двести метров? — воскликнула Даша.
— А какая это планета? — тупо спросил я.
— Господи! — укоризненно произнесла дочь. — Родители, а ведете себя как дети! Земля, конечно. А вы что думали?
— Плана… — потрясенно пробормотал я. — Вернее, Мерилуна. Мы же туда собирались…
Я, ища подтверждения, оглянулся на Дашу. Та кивнула.
— Ха! — Ксюша торжествующе посмотрела на жениха. — Понял, почему кабинка пришла так быстро? Ее родители себе вызывали! А ты все: «В честь праздника… в честь праздника…»
Эдик смущенно пожал плечами. Ему тоже все было ясно.
— Координаты перед отправкой надо проверять, папочка! — изрекла дочь ехидно. — Только успели мы послать запрос на пространственник, как нам мгновенный ответ — кабинка на месте. Мы обрадовались — бывает же такое! Задали координаты и на секунду — буквально на секундочку! — отошли за сумками с провизией. Возвращаемся — а кабинки и след простыл! Вызвали по новой, а нам сообщение: ожидание более трех часов. Ну, мы и потопали со всеми баулами пешком.
Плечистый Эдик, у ног которого высились плотно набитые сумки, кивнул, молча подтверждая сказанное.
Через полчаса все закончилось. Воздух около палатки задрожал, обретая очертания и форму.
— Добро пожаловать на борт, — произнес вежливый голос автомата. — Задайте координаты…
Тщательно сверяя каждую цифру и букву, я ввел код. Кокон начал сгущаться. Дочь с новоявленным женихом помахали нам и направились к шалашу.
— Прикольные у тебя предки… — донесся голос Эдика.
— До сих пор, вон, друг друга любят, — хихикнула Ксюша. — Это надо же — в наш шалаш забрались!..
Звуки пропали, отсеченные непроницаемыми стенками пространственника.
— Знаешь, — Даша прижалась ко мне, заглянула в глаза. — А ведь я не на таблетках. Может, у нас будет малыш?..
У меня перехватило дыхание:
— А ты… Ты хочешь?
— Конечно, — уверенно кивнула она. — Дочь совсем взрослая, самостоятельная. Улетит из гнезда… Нужно же нам о ком-то заботиться?
— А твоя работа? — все еще не веря, уточнил я.
— Справимся, — беззаботно махнула рукой жена.
— Ура! — прошептал я. — С Днем святого Валентина!
Кокон качнулся, извещая о прибытии.
АНДРЕЙ ТАРАН
ЛАРА
Они летели семь лет. Семь проклятых бесконечных лет, чтобы достичь мертвой планеты!
Капитан Серебряков заложил руки за спину. Экипаж не должен видеть, как побелели кулаки. Стиснул зубы: до боли, до противного скрипа эмали. Сейчас лучше так — с окаменевшим лицом, молча, внушительно. Потому что капитан не может вопить или мямлить. Капитан обязан держать лицо. Всегда. Без исключений.
— Зондирование Лары завершено, — доложил штурман. — Прикажете озвучить все параметры?
— Не стоит, Илья Романович. С цифрами разберутся специалисты, а нам дайте общие выводы.
— Планета непригодна для заселения. Автоматика фиксирует глобальное пылевое облако в стратосфере, ураганные фронты, разломы тектонических плит, обширную вулканическую и сейсмоактивность. Предполагается недавнее столкновение с гигантским астероидом или кометой. — Штурман замолчал и вдруг прошептал с обидой: — Как же так, Александр Иванович? Выходит, пока мы летели — Лара взбесилась!
Серебряков вздохнул.
Он прекрасно помнил, какой увидел Лару десять лет назад. Автоматический зонд-разведчик прислал данные по новой планете, и ее изображения мгновенно заполнили выпуски новостей. Тогда на нее любовалась вся Земля. Нежно-бирюзовый шар, плывущий в далеком космосе. С кокетливыми полярными шапочками, с узорами из пушистых облаков, со складчатыми, будто шарпейская мордаха, пятнами материков. В нее буквально влюбились. Все, от академиков до оленеводов, заявляли с уверенностью: да, разумеется мы готовы лететь, мы обязательно заселим Лару!
Ведь она была так похожа на Землю.
Сейчас половину обзорного экрана занял бурый шар — грязный, мерзкий, похожий на перебродившую квашню. Гнусная насмешка над людьми, пролетевшими половину галактики.
Тренькнул вызов внутренней связи:
— Капитан, руководство экспедиции выведено из криоконсервации.
— Отлично, я жду их.
Директор Гулуа ртутным шариком влетел в рубку. Он смеялся и размахивал бутылкой шампанского.
— Официально заявляю на весь освоенный космос: Александр Иванович, вы и весь экипаж «Бесстрашного» — герои! Мы долетели! От лица шестисот семнадцати пассажиров, мирно проспавших этот подвиг, благодарю вас и прошу поднять бокалы… Нет, даже так: я настаиваю! я требую!..
Следом вошли замы: планетолог Лингрейв и доктор социологии Бриджит Лавваль. Они вели себя сдержанней, тихо поздоровались, но и с их лиц не сходили счастливые улыбки.
— Александр Иванович, не томите! Скорее покажите нам Ларочку, иначе я взорвусь не хуже этого шампанского!
Директор Гулуа расхохотался.
Серебряков кивнул на экран.
Они смотрели на грязно-бурый шар, и лица вытягивались, улыбки исчезли, будто стертые мокрыми тряпками, глаза превращались в холодные льдинки.
— Что это? — еле слышно спросил директор. — Это ведь не Лара, правда? Это другая планета. Наверное, «Бесстрашный» сбился с курса…
Серебряков переключил экраны и вывел стройные колонки цифр:
— Здесь данные последнего зондирования, Давид Шалвович, ознакомьтесь. Я отправил их на Землю, через шесть недель будет ответ.
Пока они читали, капитан следил за реакцией. Планетолог Лингрейв смешно подшлепывал губами. Закончив, он вытащил из кармана личный терминал и принялся перепроверять каждую цифру. Он не поверил, он спешил отыскать ошибку. Бриджит Лавваль вцепилась в спинку кресла, распахнула серо-зеленые глазищи и беззвучно шептала французские ругательства. Зато директор не тратил время ни на пустые надежды, ни на отчаяние. Проглотив отчет мгновенно, Давид Шалвович замер, словно испуганный кролик перед удавом, но тут же поднял ладони и с силой потер лицо — раз, другой, третий. Хлопнул себя по вискам, по щекам, встряхнулся, как мокрый пес.
— Ладно, господа, начинаем работать!
Он сцепил пальцы в замок и, вышагивая вдоль стены, стал проговаривать:
— Итак. Во-первых, на Лару рухнул астероид, обезобразил нашу девочку и включил цепную реакцию: вулканы, землетрясения, цунами — бац! — и планета непригодна для жизни. Временно или навсегда — другой вопрос, сейчас мы обсуждаем текущие возможности. Во-вторых, всем нам известно, что ресурсы экспедиции не рассчитаны на обратную дорогу. По планам заселения «Бесстрашный» должен был спуститься на Лару и превратиться в первичную базу. Его корпус, двигатели и прочие агрегаты демонтировались, после чего специалисты должны были собрать на их основе жилые и промышленные модули, энергоузлы и так далее. Теперь… теперь все умные планы полетели к чертям. Мы не можем начать заселение Лары, а значит, мы не станем разбирать корабль. И тогда вопрос: сможем ли мы вернуться?
Они с надеждой уставились на капитана.