Выбрать главу

Тройка Поповича стала набирать высоту, а Редель пошел прямо на залив.

— Здесь вы ничего не увидите, — сказал командир полка. — Поедемте к заливу, там будет самое интересное.

Мы сели в легковую машину и помчались к пристани. Когда мы выскочили на пристань, Редель на бреющем полете показался из-за гребня сопки. По заливу ходил одинокий тральщик — мишень для учебных атак.

Редель делал несколько заходов на него то с носа, то с кормы. Но тральщик маневрировал и нарушал расчеты летчика. Наконец Редель подкрался к нему так незаметно, что даже мы, пристально наблюдавшие всю эту картину, увидели самолет в последний момент, когда он уже сбросил торпеду и отвесно пошел на высоту.

Торпеда в первый миг как будто утонула, но через мгновение брызнули два столба воды и ясно обозначился белый бурун. Одна торпеда пошла на корабль, другая — совсем в противоположном направлении. Должно быть, механизмы не сработали.

Тем временем тройка Поповича была уже высоко. Делая над заливом последний заход, самолеты сбросили ракеты в знак предупреждения перед атакой.

Прошло еще несколько минут, самолеты казались маленькими, как спичечные головки. Мы не видели, когда оторвались торпеды. Высоко повисли три белых парашюта, и на них стремительно спускались на воду металлические сигары. Все торпеды почти одновременно упали в воду — две рядом, одна поодаль — и спиралью закрутились по воде. Как тральщик ни маневрировал, две торпеды все же ударились в его борт. Это была проверка нового способа высотного торпедометания — менее уязвимого для летчиков и с наибольшим шансом попадания в цель.

Мы возвращались с группой летчиков, наблюдавших за самолетами с палубы тральщика. Они с восхищением отзывались об этой учебной атаке.

Мы достигли аэродрома, когда Попович, Балашов и Агафонов были уже на земле. Они внимательно слушали рассказ летчика, прибывшего с корабля, чертили на земле схему и показывали путь торпеды. Попович и его друзья не скрывали своего удовлетворения тем, что новый метод боевого использования торпеды на поверку себя оправдал...

— На какую высоту вы поднимались? — спросил я Поповича.

— Четыре тысячи метров.

— С кислородом?

— Нет, что вы! Правда, трудно было. Руку поднимешь, ногой пошевелишь — как будто тяжелый груз поднимаешь.

А командир полка добавил:

— В мирное время мы столько не учились, сколько учимся во время войны. Раньше в плохую погоду вовсе не летали, а теперь ждем ее с нетерпением.

В столовой — маленьком деревянном домике — нетерпеливо поджидали летчиков. Девушки-официантки в белых передниках приветливо встречали Поповича, Балашова, Агафонова и, судя по всему, вместе с ними переживали радость первой удачи.

Садясь за стол, Попович весело потирал руки:

— Кажется, дело выйдет. Отпуск состоится.

Последующие дни принесли обильную пищу для моих корреспонденций, появившихся на страницах «Правды».

Началось с утреннего звонка из штаба ВВС. Мне рекомендовали поспешить в дивизию полковника Кидалинского, сообщив, что там ожидается «большой день».

Огромный аэродром походил на московский аэропорт. Стройными рядами, вытянувшись в одну линию, стояли бомбардировщики, торпедоносцы, истребители. Наблюдалось необычайное оживление: у самолетов трудились техники, механики, оружейники. В штабе также все были поглощены работой. Николай Михайлович Кидалинский рассказал, что уже ходили на немецкий конвой в районе Сюльте-фиорда наши торпедоносцы во главе с капитаном Поповичем. Утопили три транспорта общим водоизмещением двадцать четыре тысячи тонн. Есть фотоснимки. Сейчас продолжается операция по разгрому этого же конвоя. Уже слетали Громов и Шкаруба.

Полковник вышел со мной на летное поле и подошел к самолету Громова. Хозяин самолета стоял рядом, и на лице его еще не улеглось нервное возбуждение. Мы стали считать пробоины в фюзеляже. Их оказалось больше сотни. Громов вынул из кармана осколок снаряда.

— Вот чем нас потчевали. Но будьте уверены, наше угощение было для немцев хуже горчицы.

— Смотрите, наши опять идут туда! — сказал Николай Михайлович.

На старт выруливала девятка бомбардировщиков.

Прошло порядочно времени. Все нервничали, ожидая возвращения самолетов. Наконец из облаков вырвалась первая тройка. Самолеты сели и стали отруливать на свое место. Техники словно чувствовали, что с одной машиной случилось неладное. Они бросились к ней и по металлической стремянке забрались на крыло. Пришлось долго повозиться, чтобы снять колпак. Замки заклинило осколками зенитных снарядов, и летчик-капитан никак не мог выбраться на плоскость.