Однажды Карл зашел в спальню Чипа и остановился у стола, плотно сжав кулаки. Чип посмотрел на него и подумал, что у Карла жар, или даже хуже того; его лицо пылало, а глаза странно щурились. Нет, это не жар. Карл в ярости, в такой ярости, в которой Чип никогда его не видел; в такой сильной ярости, что не может разжать губ, чтобы произнести хоть слово.
Чип взволнованно спросил:
– Что случилось?
– Ли, – сказал Карл. – Послушай. Ты можешь сделать мне одолжение?
– Конечно! Разумеется!
Карл наклонился ближе к Чипу и прошептал:
– Попроси для меня блокнот, хорошо? Я только что попросил, но мне было отказано. Их там было пятьсот, драка!
Вот такая стопка, и мне пришлось положить его на место!
Чип уставился на него.
– Попроси один, хорошо? – сказал Карл. – Ведь каждый может немножко порисовать в свободное время, правда? Ну, давай, хорошо? С трудом Чип произнес:
– Карл…
Карл посмотрел на него, его ярость смягчилась, и он выпрямился.
– Нет, сказал он. – Нет, я просто потерял контроль над собой. Извини. Извини, брат. Забудь об этом, – он похлопал Чипа по плечу. – Я уже в порядке, – сказал он. – Я снова попрошу, через неделю или что-нибудь около. Я все равно слишком много рисовал, наверное. Уни знает лучше, – он пошел вдоль по коридору к ванной комнате.
Чип повернулся к столу и, дрожа, положил голову на локти.
Сегодня четверг. Еженедельные встречи с советчиком были у Чипа по вудодням, утром, в 10.40, и на этот раз он скажет Ли У В о болезни Карла. Уже и речи быть не может, что он окажется паникером, наоборот, он слишком долго ждал. Ему следовало сказать что-то еще при первых признаках, когда Карл выскользнул из телевизионной (рисовать, разумеется), или даже когда он заметил необычный взгляд Карла. Какой ненависти он столько ждал? Он уже слышал, как Ли У В мягко упрекает его: «Ты был не очень хорошим братоохранителем, Kи».
Рано утром в следующий вудодень Чип решил взять несколько комбинезонов и последний номер «Генетика». Он спустился в центр снабжения и вошел на товарную площадь. Он взял «Генетика» и пачку комбинезонов, прошел чуть дальше и вошел в секцию для художников. Он увидел стопку блокнотов в зеленой обложке, не пятьсот, но штук семьдесят-восемьдесят, и никто не собирался их брать.
Чип отошел в сторону, думая, что он, наверное, сходит с ума. Если бы Карл обещал не рисовать в то время, когда не должен…
Чип пошел обратно. – Ведь каждый может немножко порисовать в свободное время, правда?» – и взял блокнот и коробочку углей. Он встал в самую короткую очередь, сердце сильно билось у него в груди, руки дрожали. Он вдохнул как можно глубже, потом еще раз и еще.
Он приложил браслет к сканеру, а затем – этикетки с комбинезонов, с «Генетика», с блокнота и с углей. Все было «да».
Чип уступил очередь следующему члену.
Он вернулся в спальню. В комнате Карла никого не было, кровать была не застелена. Чип вошел в свою комнату, положил комбинезоны на полку, а «Генетика» на стол. На первой странице блокнота он написал все еще нетвердой рукой: «Только в свободное время. Обещай мне». Затем он положил блокнот и уголь на кровать, сел за стол и стал смотреть журнал.
Появился Карл, он вошел в свою комнату и стал застилать кровать.
– Это твое? – спросил Карл.
Карл посмотрел на блокнот и уголь на кровати Чипа.
– Это не мое, – сказал Чип.
– Ах, да. Спасибо, – сказал Карл, вошел и взял блокнот и уголь. – Большое спасибо, – повторил он.
– Тебе надо написать свой номер на первой странице, – сказал Чип, – если ты собираешься так повсюду его оставлять.
Карл вошел в свою секцию, открыл блокнот и посмотрел на первую страницу. Потом поглядел на Чипа, кивнул, поднял правую руку и одними губами произнес: «Любовь Семьи».
Они вместе ехали по эскалатору в класс.
– Зачем ты испортил страницу? – спросил Карл. Чип улыбнулся.
– Я не шучу, – сказал Карл. – Ты что, никогда не слышал, что записки оставляют на ненужной бумаге?
– Христос, Маркс, Вуд и Веи! – сказал Чип.
В декабре того же 152 года пришли ужасные вести о Серой Смерти, распространившейся по всем марсианским колониям, кроме одной, и полностью выкосившей их всего за девять дней. В Академии Генетических Наук, как и во всех семейных учреждениях, наступила беспомощная тишина, потом стенания и, наконец – всеобщая решимость помочь Семье преодолеть серьезное препятствие, на которое она наткнулась. Все работали напряженнее и дольше. Свободное время было уменьшено наполовину, в воскресенье учились, а в Рождество Христово отдыхали лишь полдня. Только генетика могла сделать более стойкими будущие поколения, все спешили закончить свой курс обучения и приступить к первому настоящему поручению.
На каждой стене висели белым по черному написанные плакаты:
«Снова на Марс!»
Этот подъем продолжался несколько месяцев. Только на Рождество объявили выходным целый день, и никто не знал, что с ним делать. Чип, Карл и их подружки поплыли на лодке на один из островов в озере Парка Развлечений, и там загорали на огромном валуне. Карл нарисовал свою подружку.
В первый раз – по крайней мере, насколько знал Чип – Карл нарисовал живого человека.
В июне Чип попросил еще один блокнот для Карла.
Их учеба кончилась, на пять недель раньше, и они получили поручения: Чип – в исследовательской лаборатории вирусной генетики в США 90058, Карл – в Институте энцимологии в ЯПО 50319.
Вечером, перед отъездом из Академии, все паковали свои вещевые мешки. Карл вытащил из ящиков стола блокноты с зеленой обложкой – десяток из одного ящика, полдесятка из другого, еще блокноты из других ящиков – и свалил их в кучу на кровати.
– Ты это никогда не запихнешь в мешок, – сказал Чип.
– Я и не собираюсь, – ответил Карл. – Они использованы, они мне не нужны, – он сел на кровать и пролистал один блокнот, время от времени вырывая из него отдельные рисунки.
– Можно мне взять несколько? – спросил Чип.
– Конечно, – сказал Карл и бросил Чипу блокнот.
Там были, в основном, наброски из до-Объединенческого музея. Чип выбрал один – человек в кольчуге целится куда-то из лука, и еще один – обезьяна чешется.
Карл собрал большинство блокнотов и пошел по коридору в сторону мусоропровода. Чип положил блокнот на кровать Карла и взял другой.
В нем были нарисованы обнаженные мужчина и женщина, стоящие в парке, а сзади них неясными очертаниями вырисовывался город. Эти люди были выше, чем обычно, красивые и с каким-1 и странным чувством собственного достоинства. Женщина довольно сильно отличалась от мужчины, не только половыми органами, но и длиной волос, выступающими грудями и более мягкими очертаниями. Это был великолепный рисунок, но что-то в нем неприятно задело Чипа, он не мог понять, что.
Он стал смотреть другие страницы, там были другие мужчины и женщины, рисунок становился более уверенным, выполненный меньшим числом более простых линий. Это были лучшие рисунки Карла, но в каждом из них было что-то не то. чего-то не хватало, была какая-то дисгармония, которой Чип никак не мог уловить.
Вдруг у Чипа мурашки побежали по коже.
На этих людях не было браслетов.
Он еще раз пролистал блокнот, чтобы убедиться в этом, чувствуя, что его подташнивает. Браслетов не было. Браслетов не было ни на одной фигуре. И не было никакой возможности допустить, что работы не закончены: в углу каждого листа стояло «А» в кружке.
Чип положил блокнот, вышел от Карла и сел на свою и он смотрел, как Карл вернулся, собрал остальные блокноты и унес их.
В холле были танцы, но недолго и не очень широко – из-за Марса. Потом Чип пошел вместе со своей подружкой в ее комнату.
– Что случилось? – спросила она.
– Ничего, – ответил он.
Карл тоже спросил его утром, когда они сворачивали одеяла:
– Что случилось, Ли?
– Ничего.
– Тебе жалко уезжать?
– Немного.
– Мне тоже. Ну, давай твои простыни, я их выброшу в мусоропровод.
– Какой у него номер? – спросил Ли У В.
– Карл ВЛ 35С 7497, – ответил Чип. Ли У В записал номер.
– Ив чем именно выражается это? – спросил он. Чип вытер руки о колени.
– Он нарисовал несколько картинок с членами, – сказал он.
– Ведущими себя агрессивно?
– Нет, нет. Просто стоят и сидят, трахаются, играют, с детьми.
– Ну и что?
Чип перевел взгляд на крышку стола.
– У них нет браслетов, – сказал он. Ли УВ ничего не сказал. Чип взглянул на него, советчик смотрел на Чипа.
Через секунду Ли У В спросил:
– Несколько рисунков?
– Целый блокнот.
– И совсем нет браслетов?
– Нет.
Ли У В вздохнул, а потом выдохнул воздух сквозь плотно сжатые зубы несколькими шипящими порциями. Он посмотрел в свою записную книжку: «КВЛ 35С 7497», – сказал он.
Чип кивнул.
Он разорвал рисунок человека с луком, который был агрессивен, и обезьяну тоже разорвал. Потом отнес куски в мусоропровод и выбросил.
Он уложил последние вещи – ножницы, зубную щетку и окантованную фотографию родителей и Папы Джана – и завязал мешок.
Зашла подружка Карла с вещмешком через плечо.
– Где Карл? – спросила она.
– В медицентре.
– Ох, – сказала она, – скажи ему, что я с ним прощаюсь, хорошо?
– Конечно.
– Они поцеловались в щеку.
– До свидания, – сказала она.
– До свидания.
Она пошла по коридору. Несколько студентов, теперь уже бывших, прошли мимо. Они улыбнулись Чипу и попрощались с ним.
Он оглядел опустевшую комнату. Рисунок лошади все еще висел на доске для записок. Чип подошел к нему и стал разглядывать, он снова увидел жеребца, который ржал, такой живой и такой дикий. Почему Карл стал рисовать что-то еще кроме зверей в зоопарке? Зачем он начал рисовать людей?
У Чипа возникло и стало расти чувство, что не следовало говорить Ли УВ о рисунках Карла, даже хотя он и знал, что, конечно же, правильно сделал. Разве может быть не правильно – помочь больному брату? Не сказать было бы не правильно, молчать, как он молчал сначала, позволив Карлу дойти до того, что он стал рисовать членов без браслетов и заболел еще больше. Ведь он, может быть, даже рисовал членов, ведущих себя агрессивно. Дерущихся.
Конечно, Чип правильно сделал, что сказал.
Но тем не менее чувство, что он поступил не правильно, оставалось и росло, и неожиданно переросло в чувство вины.
Кто-то подошел к нему, Чип обернулся, думая, что это Карл возвращается из медицентра, чтобы поблагодарить его, но это был какой-то другой покидающий Академию студент.
Однако, это должно было произойти: Карл вернется и скажет: «Спасибо, что помог мне, Ли. Я, правда, был болен, но сейчас мне намного лучше», а он сам ответит: «Не благодари меня, брат, скажи спасибо У ни», а Карл скажет:
«Нет, нет», и будет настаивать и жать его руку.
Неожиданно Чипу захотелось исчезнуть, не встречаться с Карлом, который будет благодарить его за помощь; он схватил свой мешок и поспешил в коридор – остановился в нерешительности, затем быстро вернулся. Он снял рисунок лошади со стены, развязал на столе, мешок, засунул рисунок между страницами записной книжки, закрыл мешок и вышел.
Он сбежал вниз по эскалаторам, извиняясь перед стоящими членами, в испуге, что Карл побежит за ним; он бежал до самого нижнего уровня, где находилась рельсовая станция и встал в длинную очередь желающих уехать в аэропорт. Он стоял прямо, не оглядываясь.
Наконец он подошел к сканеру. Секунду он смотрел на него, а потом коснулся его своим браслетом. «Да», промигал зеленым сканер.
Чип заторопился к выходу.