Девочку, с которой был Чип, звали Анна ВФ, и после оргазма – самого лучшего, который только был у Чипа, или так ему показалось, – его наполнило чувство нежности к ней, и ему захотелось дать ей что-нибудь в благодарность, что-то вроде раковины, которую Карл ГГ подарил Йин АП, или песню, как Ли ОС, проигрыватель которого тихо ворковал какую-то мелодию девочке, с которой Ли лежал сейчас рядом. У Чипа не было ничего для Анны: ни раковины, ни песни, совсем ничего, кроме, может быть, его мыслей.
– Ты хотела бы подумать о чем-нибудь интересном? – спросил он, лежа на спине и обнимая ее.
– М-м, – ответила она и крепче прижалась к его боку. Ее голова лежала у Чипа на плече, а рука – на груди. Он поцеловал ее в лоб.
– Подумай, какие есть разные классификации, – сказал он.
– М-м?
– …И попробуй решить, какую ты бы выбрала, если бы тебе надо было выбирать.
– Выбирать? – спросила она.
– Да.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Выбирать. Получить, выбрать. Какая классификация тебе больше нравится? Доктор, инженер, советчик…
Она подперла голову рукой и покосилась на него.
– Что ты имеешь в виду? – спросила она. Чип слегка вздохнул и сказал:
– Нас будут классифицировать, правильно?
– Правильно.
– А представь, что нас не будут классифицировать.
Представь, что мы должны сами классифицировать себя.
– Это глупо, – сказала она, чертя что-то пальцем на его груди.
– Об этом интересно думать.
– Давай снова трахаться, – сказала она.
– Подожди минутку, – ответил Чип. – Ты только подумай, сколько всяких классификаций! Представь, что если бы мы сами…
– Я не хочу, – сказала она, переставая рисовать. – Это глупо. И нездорово. Нас классифицируют, и нечего об этом думать. Уни знает, что мы…
– Пошел в драку этот Уни, – сказал Чип. – Ты только притворись на минуту, что мы живем…
Анна оттолкнула его и легла на живот, она теперь лежала напряженно и неподвижно, повернувшись к Чипу затылком.
– Извини, мне очень жаль, – сказал он.
– Мне очень жаль, – сказала она. – Жаль тебя. Ты болен.
– Нет, я не болен, – сказал Чип.
Она ничего не ответила.
Он сел и в отчаянии посмотрел на ее напряженную спину.
– У меня это случайно сорвалось, – сказал он. – Извини.
Анна молчала.
– Это только слова, Анна, – сказал Чип.
– Ты болен, – повторила она.
– Вот ненависть, – выругался он.
– Ты понимаешь, что я имею в виду?
– Анна, – сказал Чип, – послушай, забудь об этом. Забудь обо всем, хорошо? Просто забудь, – он пощекотал ее между ног, но она сдвинула их, преградив путь его руке.
Ах, Анна, – сказал Чип. – Ну, чего ты. Я же сказал, что мне очень жаль, правда? Ну, давай снова трахаться. Я вылижу тебя сначала, если хочешь.
Чуть поколебавшись, она расслабила ноги и позволила Чипу щекотать себя.
Потом она перевернулась на спину и села, глядя на него.
– Ты болен, Ли? – спросила она.
– Нет, – сказал он и заставил себя рассмеяться. – Конечно, я не болен.
– Я никогда о таком не слышала, – сказала она. – Классифицировать себя? Как мы можем это сделать? Как мы можем столько знать?
– Я просто думаю об этом, иногда. Не очень часто. Даже, почти никогда и не думаю.
– Это такая… смешная мысль, – сказала она. – Это звучит так… я не знаю… так до-Объединенчески.
– Я больше об этом не думаю, – сказал Чип, и поднял правую руку со съехавшим вниз браслетом. – Любовь Семьи, – поклялся он. – Давай, ложись, и я тебя вылижу.
Она откинулась на одеяло, все еще с выражением беспокойства на лице.
На следующее утро без пяти десять Мария СЗ позвонила Чипу и попросила зайти к ней.
– Когда? – спросил он.
– Сейчас, – ответила она.
– – Хорошо, – сказал Чип. – Я сейчас спущусь.
– Зачем это ты ей нужен в воскресенье? – спросила мать Чипа.
– Не знаю, – ответил Чип.
Но он знал. Анна ВФ позвонила своему советчику.
Он ехал вниз по эскалатору, думая, как много Анна рассказала о нем, и что ему отвечать; и неожиданно ему захотелось заплакать и сказать Марии, что он болен, что он эгоист и лгун. Члены, ехавшие вверх по эскалатору, навстречу ему, улыбались, были спокойны и довольны, в гармонии с приятной музыкой, доносившейся из динамиков, только он был виновен и несчастлив.