Прошло четыре дня, и Чип начинал уже думать, что эта записка просто шутка больного члена, или, еще хуже – какая-нибудь проверка. Может быть. Боб РО сам ее написал, чтобы посмотреть, скажет ли Чип про нее? Нет, это все смешно: он кажется, на самом деле заболевает.
Чип был очень заинтригован, даже возбужден, он был полон надежд, и сам не знал, на что надеется – однако, постепенно, с течением времени, когда ни новой записки, ни какого-то другого контакта так и не было, он почувствовал себя разочарованным и раздраженным.
И тогда, через неделю после своего первого появления, записка появилась снова: такой же сложенный втрое и скатанный в трубочку кусок бумаги в футляре от зубной щетки. Чип вынул записку, его волнение и надежда неожиданно, в один миг, вернулись к нему. Он развернул листок и прочитал: «Если хочешь познакомиться с нами и узнать, как мы можем помочь тебе, будь между зданиями 16 и 18 на Нижней Площади Христа завтра вечером в 11.15. Не прикасайся ни к одному сканеру по дороге. Если увидишь членов у сканера, мимо которого тебе надо пройти, пойди другой дорогой. Я буду ждать до 11.30». Внизу была подпись:
«Снежинка».
На пешеходных дорожках было совсем немного членов, да и то таких, которые спешили домой, спать, и смотрели только перед собой. Чипу пришлось изменить свой маршрут и он пошел быстрее и пришел на Нижнюю Площадь Христа ровно в 11.15. Пересек освещенное луной белое пространство, прошел мимо выключенного фонтана, в котором отражалась луна, и нашел 16 и темный проход, который отделял это здание от 18.
Там не было никого – но потом, в нескольких метрах от себя, в тени – Чип разглядел белый комбинезон с каким-то знаком, вроде красного медицентровского креста. Он вошел в темноту и приблизился к члену, который тихо стоял у стены здания 16.
– Снежинка? – спросил он.
– Да, – голос был женский. – Ты трогал какие-нибудь сканеры?
– Нет.
– Странное ощущение, правда? – на ней была бледная маска: тонкая, хорошо прилегающая.
– Я делал это и раньше, – ответил Чип.
– Тем лучше для тебя.
– Только однажды, меня тогда специально оттолкнули, – сказал он. Чипу казалось, что она старше его, но на сколько – он никак не мог определить.
– Мы пойдем в одно место, отсюда пять минут ходу, – сказала она. – Там мы собираемся регулярно, нас шестеро, четверо мужчин и две женщины – ужасное соотношение которое, надеюсь, ты улучшишь, я на тебя рассчитываю. Мы хотим предложить тебе одну вещь, и если ты согласишься, то, очевидно, станешь одним из нас; если откажешься, то не станешь, и наша сегодняшняя встреча будет последней. Поэтому мы пока не можем позволить тебе узнать, как мы выглядим и где собираемся, – она вынула руку из кармана, в руке она держала что-то белое. – Мне придется забинтовать тебе глаза, – сказала она, – поэтому на мне эта медицинская одежда, я буду выглядеть естественно, когда буду тебя вести.
– В такое время?
– Мы так делали и раньше, ничего не случалось, – ответила она. – Ты не возражаешь? Чип пожал плечами:
– Думаю, нет, – сказал он.
– Приложи это к глазам, – она дала ему два комка ваты. Чип закрыл глаза, приложил к векам и прижал каждый комок пальцем. Она начала наматывать бинт вокруг его головы, прижимая вату к глазам. Чип отнял пальцы и стал крутить головой, чтобы помочь ей. Она продолжала наматывать и наматывать бинт, захватывая его лоб и щеки.
– Ты уверена, что ты не из медицентра? – спросил Чип.
Она ухмыльнулась и ответила: «Абсолютно уверена». Потом натянула конец бинта, плотно затягивая его, прижала бинт со всех сторон руками, над глазами тоже, и взяла Чипа за руку. Она повернула его – в сторону площади, понял он – и повела за собой.
Не забудь про свою маску, – сказал Чип.
Она резко остановилась.
– Спасибо, что напомнил, – сказала она. Ее рука отпустила плечо Чипа и через секунду вернулась. Они снова пошли.
Звук их шагов изменился, стал рассеиваться в пространстве, и ветер стал обдувать лицо Чипа – вернее, нижнюю часть лица, не закрытую бинтом; они шли по площади.
Рука Снежинки, держащая Чипа за руку выше локтя, увлекала его куда-то по диагонали, влево, в сторону от дороги в Институт.
– Когда мы придем туда, куда мы идем, – сказала она, – я заклею пластырем твой браслет, и мой тоже. Мы стараемся не знать номеров друг друга. Я знаю твой – это я тебя нашла, но остальные не знают; все, что они знают – это то, что я приведу одного многообещающего члена. Позже, один или двое из них, возможно, узнают твой номер.