– Мы все это сделали, ты тоже сможешь.
– Тут есть одна опасность, – продолжал Кинг. – Хоть твое лечение будет слабее, чем обычно, его воздействие в первые дни все равно будет сильным. Ты резко изменишь отношение к тому, что ты сделал, и у тебя будет сильное желание рассказать обо всем своему советчику и получить самое сильное лечение.
Невозможно сейчас сказать, сможешь ты или нет подавить в себе этот импульс. Мы смогли, но другие не смогли. В прошлом году мы вот так разговаривали с двумя членами, они сыграли в эту апатию, но потом во всем признались через день или два после лечения.
– А не может мой советчик что-то заподозрить, когда я впаду в эту апатию? Ведь он, наверное, знает о тех двух случаях.
– Да, – сказал Кинг. – Но такой сбой ритма действительно происходит, когда у какого-то члена уменьшается потребность в депрессантах, так что если ты сделаешь все убедительно, этот этап ты пройдешь. Потребность рассказать обо всем – вот этого действительно надо опасаться.
– Повторяй себе, – сказала Лайлак, – что это химический препарат заставляет тебя думать, что ты болен и что тебе нужна помощь, препарат, который ввели тебе без твоего согласия.
– Моего согласия? – спросил Чип.
– Да, – сказала она. – Твое тело принадлежит тебе, а не Уни.
– Расскажешь ты все или выдержишь, – сказал Кинг, – зависит от того, насколько твое сознание поддается перестройке химией, и ты немного, но можешь на это повлиять, в ту или другую сторону. С учетом того, что мы знаем о тебе, у тебя хорошие шансы.
Они дали ему еще несколько советов насчет сбоя ритма – пропустить раз или два свой обеденный пирог, ложиться спать до последнего сигнала, – а затем Кинг предложил Снежинке проводить Чипа вновь на то место, где они встретились.
– Надеюсь увидеть тебя снова. Чип, – сказал он. – Без бинтов.
– Я тоже надеюсь, – сказал Чип. Он встал и отодвинул стул.
– Удачи, – сказала Хаш, и тоже сказали Воробей и Леопард.
Лайлак сказала то же самое последней: «Удачи тебе, Чип».
– Что будет, – спросил он, – если я подавлю желание все рассказать?
– Мы узнаем об этом, – сказал Кинг, – и один из нас свяжется с тобой дней через десять после лечения.
– Как вы узнаете?
– Мы узнаем. Снежинка взяла его руку.
– Хорошо, – сказал Чип, – спасибо вам, всем вам. Они ответили: «Не за что, не за что», «пожалуйста» и «рады что-то сделать для тебя, Чип». Что-то было странное во всех этих ответах, и, пока Снежинка вела его за руку к выходу из комнаты, Чип понял, что это было: никто не сказал «Спасибо Уни».
Они медленно шли, Снежинка держала его за руку не как медсестра, а как девушка, идущая со своим первым парнем.
– Трудно в это поверить, – сказал он, – что то, что я вижу и чувствую сейчас, на самом деле не такое.
– Не такое, – сказала она, – даже и вполовину не такое. Ты сам увидишь.
– Надеюсь.
– Обязательно. Я уверена. Он улыбнулся и спросил:
– А ты была уверена насчет тех, которые попробовали, и у которых не получилось?
– Нет, – сказала она, – а потом:
– Я была уверена насчет одного, но не насчет второго.
– В чем заключается второй шаг? – спросил Чип.
– Сначала пройди через первый шаг.
– А этих шагов больше чем два?
– Нет. Два шага, если получится, обеспечат тебе максимальное сокращение медикаментов. Тогда ты действительно оживешь. Ла. насчет шагов: сейчас три ступеньки вверх.
Они взошли на три ступеньки и пошли дальше. Теперь они снова оказались на площади. Она была абсолютно безмолвна, даже ветер утих.
– Траханье – самое лучшее во всем этом, – сказала Снежинка. – Оно получается гораздо лучше, гораздо дольше, и гораздо больше возбуждает, и ты сможешь им заниматься почти каждую ночь.
– Это невероятно.
– И, пожалуйста, запомни, – сказала она, – что это я тебя нашла. Если я только замечу, что ты хотя бы смотришь на Спэрроу, я тебя убью.
Чип вздрогнул, но тут же велел себе не быть дураком.
– Извини меня, сказала она, – я веду себя агрессивно по отношению к тебе. Сверхагрессивно.
– Все в порядке, – ответил Чип, – я не шокирован.
– Не очень.
– Как насчет Лайлак? – спросил он. – Можно мне смотреть на нее?
– Сколько хочешь, она любит Кинга.
– Да?
– С до-Объединенческой страстью. С него началась вся группа. Сначала он, потом Леопард и Хаш, потом я, потом Спэрроу.
Звук их шагов стал громче и начал гулко отдаваться в воздухе. Она остановила его. «Мы пришли», – сказала она. Он почувствовал, как ее руки взялись за конец бинта, и нагнул голову. Она начала разматывать бинт, открывая кожу, которой сразу же становилось прохладно. Она разматывала и разматывала бинт и неожиданно сняла комки ваты с глаз Чипа.