– Твое «эго» растет не по дням, а по часам.
– Не только «эго», а все.
– Пойдем, брат, – сказала она, снимая его руки и беря его под одну из них, – лучше довести тебя до закрытого помещения, пока ты не начал петь.
Они вышли на площадь и пересекли ее наискосок. Флаги и обвисшие украшения к Марксову Рождеству неподвижно висели над ней, постепенно теряясь в мерцании огней в далеких переулках.
– Куда же мы идем? – спросил Чип, радостно шагая, – где это тайное место сбора больных совратителей здоровых молодых членов?
– До-Объединение, – сказала Снежинка.
– Музей?
– Правильно. А ты можешь придумать место лучше для компании обманывающих Уни ненормальных? Именно там нам и место. Все просто, – сказала она, оттянув его назад за руку. – Не надо идти так энергично.
Из прохода, в которой они собирались войти, вышел какой-то член. В руке он нес то ли чемоданчик, то ли телекомп.
Чип пошел рядом со Снежинкой обычным шагом. Член, поравнявшись с ними – он нес телекомп, – улыбнулся и кивнул.
Они улыбнулись и кивнули в ответ и разминулись с ним.
Спустились на несколько ступенек и вышли с площади.
– К тому же, – сказала Снежинка, – там никого не бывает с восьми до восьми, и там бессчетное количество трубок, смешных костюмов и необычных кроватей.
– Вы там берете вещи?
– Кровати не берем. Но мы их используем каждый раз.
Торжественная встреча в кабинете для конференций была только из-за тебя.
– Чем еще вы занимаетесь?
– Ну, сидим и жалуемся друг другу немножко. В основном это Лайлак и Леопард. Мне хватает секса и курения. Кинг смешно изображает телепрограммы, вот увидишь, как ты будешь смеяться.
– Что касается кроватей, – спросил Чип, – это происходит по групповому принципу?
– Только в парах, дорогой, мы не настолько до-Объединенческие члены.
– А ты с кем делила кровать?
– Со Спэрроу, конечно. «Необходимость – мать изобретательности», и так далее. Бедная девочка, теперь мне ее жалко.
– Конечно.
– Конечно! Но ничего, в Памятниках Девятнадцатого Века есть искусственный пенис. Она выживет.
– Кинг говорит, что нам надо найти для нее мужчину.
– Надо. Будет гораздо лучше, если у нас будет четыре пары.
Так и Кинг говорит.
Когда они пересекли первый этаж музея, освещая себе путь фонариком, который оказался у Снежинки, какой-то другой свет осветил их сбоку, и чей-то голос совсем близко произнес:
«Привет!» Они вздрогнули. «Извините, – сказал тот же голос, – это я, Леопард».
Снежинка перевела свой фонарь на автомобиль двадцатого века, и фонарик внутри него погас. Они приблизились к сверкающей металлической машине. Леопард, который сидел за рулевым колесом, оказался старым круглолицым членом в шляпе с оранжевым пером. На его щеках и на носу было несколько темных пятен. Он протянул руку, тоже с пятнами, через дверцу с открытым стеклом.
– Поздравляю, Чип, – сказал он. – Я рад, что ты через все прошел.
– Собираешься прокатиться? – спросила Снежинка.
– Уже катался, – ответил Леопард. – В Япо и обратно. Теперь у «Вольво» кончилось горючее. И еще машина вся насквозь промокла, об этом тоже не забудь.
Они улыбнулись ему и друг другу.
– Фантастика, правда? – сказал Леопард, поворачивая руль и работая рычагом, который отходил от оси рулевого колеса.
Водитель полностью управлял машиной, с начала и до конца потом обеими руками и ногами.
– Она, наверное, была очень неуклюжей, – сказал Чип, а Снежинка добавила:
– Не говоря уж о том, что она была очень опасной.
– Но и веселой, – добавил Леопард, – это же просто приключение: выбирать место назначения, потом – дороги, как туда проехать, соизмерять свое движение с движением других машин…
– А если ошибся, то умереть, – сказала Снежинка.
– Я не думаю, что это случалось так уж часто, как нам говорят, – сказал Леопард. – Если бы это случалось часто, то передние части машин делали бы гораздо мощнее.
– Но это утяжелило бы машины, и она стали бы двигаться еще медленнее, – сказал Чип.
– Где Хаш? – спросила Снежинка.
– Наверху, со Спэрроу, – ответил Леопард. Он открыл дверцу своей машины и вышел, в руке он держал фонарик. – Они там прибирают. В комнату еще что-то принесли, – он поднял наполовину стекло и плотно закрыл дверцу. Широкий кожаный пояс, украшенный металлическими заклепками, был застегнут на его талии поверх комбинезона.
– Кинг и Лайлак? – спросила Снежинка.
– Где-то там.
«Используют кровать», – подумал Чип, когда они, все трое, шли дальше по музею.
Он много думал о Кинге и Лайлак с тех пор, как увидел Кинга, и какой он старый – пятьдесят два или три, а может быть даже больше. Он думал о разнице в возрасте между ними двумя – тридцать лет, по меньшей мере, – и о том, как Кинг велел ему держаться от Лайлак подальше, и о больших, не правильного разреза глазах Лайлак, и как ее маленькие теплые руки оперлись о его колени, когда она склонилась перед ним, призывая его к более нормальной жизни, к пробуждению.