В июле умерла Хаш. Спэрроу написала о ней песню, и когда Чип вернулся в свою комнату после встречи, на которой она эту песню спела, она и Карл (почему он не подумал о нем раньше?) неожиданно соединились у него в голове в одной ассоциации. Спэрроу была большая и неуклюжая, но милая, когда поет; ей лет двадцать пять или около. Карл, очевидно, был «вылечен», когда Чип ему «помог», но разве не было у него сил, или такой наследственности, или чего бы там ни было, чтобы противостоять лечениям, хотя бы в какой-то мере? У него, как и у Чипа, классификация 663, не может ли быть так, что он тоже где-то в Институте, идеальный вариант, чтобы ввести его в группу, и идеальная пара для Спэрроу. Конечно, стоило попробовать разыскать его. Какая была бы радость по-настоящему помочь Карлу! С ослабленными лечениями он станет рисовать – чего он только не нарисует? – такие картины, которые и представить себе невозможно!
Как только Чип встал на следующее утро, он вынул свою новую записную книжку из заплечного мешка, дотронулся до сканера телефона и прочел номер Карла. Но экран остался пустым, и телефонный голос извинился, сказав, что член, которого Чип вызывает, за пределами досягаемости.
Через несколько дней Боб РО спросил Чипа об этом случае, уже вставая со стула.
– Да, кстати, – сказал он, – я хотел тебя спросить, с чего это ты хотел позвонить этому Карлу ВЛ?
– А, – сказал Чип, уже стоя, – хотел проведать, как он там.
Теперь, когда я в порядке, мне хочется убедиться, что все тоже в порядке.
– Конечно, он в порядке, – сказал Боб, – странно так думать после стольких лет.
– Просто я вдруг вспомнил про него, – сказал Чип. Он вел себя нормально от первого сигнала до последнего, и дважды в неделю ходил на встречи с группой. Он работал над языком – Itаliаno, назывался этот язык, – хотя и подозревал, что Кинг был прав, и из всей затеи ничего не выйдет. По крайней мере, это было какое-то занятие, и более осмысленно, чем играть в механические игрушки. И иногда, благодаря этому занятию, к нему подходила Лайлак и склонялась над сидящим Чипом, чтобы посмотреть на его работу, положив ..одну руку на кожаное покрытие крышки стола, а другую – на спинку его стула. Он стал ощущать ее запах – это не было фантазией, она действительно пахла цветами – и смотреть на ее темную щеку, шею, грудь под комбинезоном с выступающими вперед подвижными округлостями. Это были груди. Это определенно были груди.
Глава 4
Однажды августовской ночью, просматривая книги в поисках чего-нибудь на Itаliаno, Чип наткнулся на какую-то книгу на другом языке, название книги «Vers 1аvenir» – было похоже на слова Itаliаno «verso» и «аvvenire», и, очевидно, означало «Вперед к будущему». Чип открыл книгу и пролистал ее, в глаза ему бросилось «Веи Ли Чун», напечатанное сверху двадцати или тридцати страниц. Сверху других групп страниц были напечатаны другие имена – Марио Софик, А. Ф. Либман…
В книге, как понял Чип было несколько отрывков из разных авторов, и два из этих отрывков действительно принадлежали Веи. Название одного из них – Le раs рrochаin en аvаnt – Чип разобрал (раs очевидно означало раsso, аvаnt – аvаnti), это была глава «Следующий шаг вперед» из первой части «Живой мудрости Веи».
Когда Чип постепенно осознал ценность того, что он нашел, он застыл на месте. В этой маленькой коричневой книжке с держащимся на нескольких нитках переплете было двенадцать или пятнадцать страниц на до-Объединенческом языке, точный перевод которых ждал Чипа в ящике его ночного столика.
Тысячи слов, глаголов в их запутывающих формах; вместо догадок и продвижения наощупь, как было с этими почти бесполезными отрывками на Itаliаno, он может постичь основу этого языка за несколько часов!
Чип ничего не сказал остальным, он положил книгу в карман и подошел к ним, набил трубку, как будто не произошло ничего необычного. В конце концов Le раs чего-то там аvаnt могло совсем и не быть. «Следующим шагом вперед». Но нет, должно было быть.
Да, это было так. Чип понял это, как только сравнил первые несколько предложений. Он просидел в своей комнате всю ночь напролет, тщательно читая и сравнивая, водя одним пальцем по строчкам до-Объединенческого языка, а другим – по строчкам перевода. Он два раза проделал этот путь сквозь четырнадцать страниц эссе, а затем начал составлять список слов по алфавиту.
На следующую ночь он был уставший, и спал, но еще через сутки, после ухода Снежинки, он опять сидел всю ночь и работал.
Он стал ходить в музей ночами, в промежутках между обычными встречами. Там он мог курить во время работы и просматривать другие книги на Frаncаis – так назывался этот язык, что означал крючочек под «с», было неизвестно – и бродить по залам с фонариком.