– Ты же спала на прошлой неделе, – сказал он.
– Ну, а теперь не могу!
– Лежи тихо и дай мне поспать, – приказал он.
Когда она смотрела на него, в ее взгляде не было больше жалости. Она неодобряюще хмыкала, когда он брился и когда читал, отвечала коротко или вообще не отвечала, когда он о чем-то спрашивал. Она заартачилась, когда они делали гимнастику, и ему пришлось взять пистолет и пригрозить ей.
Время подходит к восьмому маркса, дню ее лечения, сказал он себе, и эта раздражительность – естественная реакция на положение пленника и дискомфорт, это признак здоровой Лайлак, которая похоронена в Анне СГ. Это должно радовать его, но жить рядом с агрессивностью и раздражительностью гораздо труднее, чем с симпатией и членским послушанием, которые были на прошлой неделе.
Она жаловалась на насекомых и на скуку. Была одна всю ночь, и она жаловалась на дождь.
Однажды ночью Чип проснулся и услышал, что она двигается.
Он посветил фонариком. Она развязала руки и развязывала ноги. Он снова связал ее и ударил.
В эту субботнюю ночь они не разговаривали.
В воскресенье снова ехали на велосипедах. Чип держался близко к ней и был начеку, когда им встречались члены. Он напомнил ей, чтобы она улыбалась, кивала, отвечала на приветствия, вела себя так, как будто все в порядке. Они ехали в мрачной тишине, и он боялся, что несмотря на угрозу пистолетом она позовет на помощь или в любой момент остановится и откажется ехать дальше. «Не только тебя, – сказал он, – всех, кто окажется рядом, я убью. Клянусь, что я это сделаю». Она послушно крутила педали, улыбалась и кивала обиженно. У Чипа заклинило переключение передач, и они проехали только сорок километров.
К концу третьей недели ее раздражение спало. Она сидела нахмурившись, срывала травинки, разглядывала свои пальцы, крутила браслет на запястье. Она с любопытством смотрела на Чипа, будто раньше его не видела, и подчинялась его словам медленно, механически.
Он был занят починкой велосипеда и оставил ее бодрствующей, без присмотра.
Однажды вечером на четвертой неделе она спросила:
– Куда мы едем?
Он посмотрел на нее секунду и сказал:
– На остров, который называется Маджорка. В Море Вечного Мира.
– Маджорка? – переспросила она.
– Это остров неизлечимых, – сказал он. – Еще в мире семь таких островов. Нет, пожалуй, больше, чем семь, потому что некоторые из них – группы островов. Я нашел их на карте в до-Объединенческом, еще в Инд. Они были заклеены и не показаны на картах в МСД. Я собирался сказать тебе о них в тот день, когда меня… вылечили.
Она помолчала, а потом спросила:
– Ты сказал Кингу?
В первый раз она упомянула его. Должен он сказать ей, что Кингу не надо было ничего говорить, что он все знал и скрывал от них? Зачем? Кинг был мертв, зачем омрачать ее воспоминания о нем?
– Да, я сказал, – ответил он. – Он был поражен и очень воодушевлен. Я не понимаю, почему он… сделал то, что сделал. Ты знаешь об этом, правда?
– Да, я знаю, – сказала она, взяла кусок пирога и стала жевать. Спросила:
– Как они живут на этих островах?
– Не представляю, – сознался он. – Может, очень грубо, очень примитивно. Но лучше, чем здесь, я уверен. – Он улыбнулся. – Что бы там ни было, это – свободная жизнь. Она может быть и высоко цивилизованной. Первые неизлечимые, но это были независимые и находчивые члены.
– Я не уверена, что хочу туда, сказала она.
– Не торопись, – ответил он. – Через несколько дней ты будешь уверена. Ведь это именно у тебя появилась мысль, что колонии неизлечимых могут существовать, ты помнишь? Ты просила меня начать их искать.
Она кивнула:
– Я помню.
Позднее на той же неделе она взяла новую книгу на французском, которую он нашел, и попыталась читать. Он сидел рядом с ней и переводил.
В то воскресенье, когда они ехали на велосипедах, какой-то член нагнал Чипа и пристроился слева, не обгоняя и не отставая.
– Привет, – сказал он.
– Привет, – ответил Чип.
– Я думал, что старые велосипеды все уже сняли. – сказал он.
– Я тоже, – сказал Чип, – но там были и такие. У этого члена рама велосипеда была тоньше и скорости переключались большим пальцем.
– В 935-м? – спросил он.
– Нет, в 939-м, – сказал Чип.
– О, – сказал член. Он посмотрел на их корзинки, набитые завернутыми в одеяла мешками.
– Нам лучше поспешить. Ли, – сказала Лайлак, – наших уже не видно.
– Ничего, они нас подождут, – сказал Чип. Им придется подождать, у нас все пироги и одеяла. Член улыбнулся.
– Нет, давай поедем быстрее, – сказала Лайлак, – зачем заставлять их ждать.
– Ладно, – сказал Чип и, обращаясь к члену, добавил: