Он еще сильнее сжимает мое запястье и выкручивает, пока у меня не вырывается болезненный возглас.
– Не то что?
– Эй?! – Голос Джеммы прерывает наше противостояние. Мы оба поворачиваемся и видим ее в конце прохода. Подруга сразу замечает страх в моих глазах, потому что зовет на помощь Лорен.
Репортер разражается ругательствами и отталкивает меня.
– Я с тобой не закончил, – говорит он, пряча мобильный в карман брюк. – Даже не надейся. – В лице у него столько ярости, что прямо дух захватывает. Он смотрит на меня…
Так смотрел и Бентон. Будто я монстр.
Смущенная, сбитая с толку встречей, я наблюдаю, как парень выскальзывает за дверь. Зуб даю: он один из подпевал Бентона, которых Джемма постоянно велит избегать в сети.
Когда появляется Лорен, его уже след простыл.
Лорен осматривает проход между рядами, глядя то на Джемму, то на меня.
– Вы в порядке?
– Да, – отвечаю я, растирая запястье, – в полном. Просто какой-то чересчур ретивый репортер. – Я вру – ведь он улизнул, и тревожить Джемму теперь ни к чему.
Лорен хмурится.
– Репортеры должны понимать, что нельзя третировать несовершеннолетних. Я как минимум раз в неделю их из «Котла» выпроваживаю. Прости, что так получилось, Ханна.
Вряд ли русоволосый парень – из настоящего информагентства, однако я пытаюсь улыбнуться.
– Ничего страшного. Пожалуй, мне пора.
– Да, конечно. – Лорен раскрывает объятия, и я льну к ней, греясь ее теплом. Надо же, как сильно я соскучилась по ее невозмутимой безыскусности!
Джемма сосредоточенно за мной наблюдает, но пока не говорит ни слова. Прощаясь, я машу Кэлу, который рассчитывает покупателя за кассой.
– Дай знать, чем закончится сегодняшний вечер!
Кэл поднимает большой палец и снова погружается в работу. Наверное, можно отправить ему эсэмэску завтра – уже после рейда. Если облава пройдет удачно, и препарат уничтожат, я попрошу парня поручиться за меня на Совете. Должен же у меня быть способ нанести ответный удар.
Джемма упорно молчит, пока мы не укрываемся в отцовской машине, где нас не услышат проходящие мимо туристы.
– Что случилось в «Котле»?
– Просто очередной папарацци, одержимый худшим моментом моей жизни, – отвечаю я, хотя с тем типом явно что-то не так. Если он не член фан-клуба Бентона, то преследовал какую-то цель.
Я завожу машину и удобнее устраиваюсь на сиденье из мягкой кожи. От кондиционера в лицо веет сосной и дождем – ароматом папиного любимого освежителя воздуха, который возвращает меня в прошлое. В пору, когда своих тачек ни у меня, ни у Вероники не было, и отец возил нас в молл.
В тот день, когда папа впервые заговорил со мной о сексе, держа наготове мобильный, на экран которого вывел результаты гуглежки по запросу «безопасные лесбийские интимные отношения».
Воспоминание о секс-ликбезе вызывает улыбку, хотя в тот момент я умирала от стыда.
– Эй! Ты правда в порядке?
– Скоро буду брать по доллару за каждый такой вопрос. Джемма, я в норме. Молодой идиот с диктофоном в руках колышет меня меньше всего. – Я выруливаю с парковки и еду к дому подруги. Когда за окном мелькает кладбище, сердце сжимается, и я отчаянно сдерживаю волну боли, которая вот-вот нахлынет и застелет глаза. В ушах хором звучат выкрики: «Несправедливо, несправедливо, несправедливо!» – только мыслям на эту тему давать волю нельзя. Запрещаю себе тосковать по папе, не то расклеюсь окончательно.
Джемма тянется к моей руке и крепко сжимает. Она не говорит ни слова: ей и не нужно. Я отвечаю на рукопожатие, смаргивая остатки слез. Но вот я высаживаю подругу и сдерживаться больше не могу. Когда сворачиваю на свою подъездную дорожку, перед глазами плывет. Я в полной прострации.
Этот коттедж мне не дом.
Мое жилище стало очередной жертвой террора, развернутого Бентоном против ковена. Родители Холла, опытные Охотники на ведьм, сожгли наш родной дом дотла. Я потеряла папу и все, к чему он прикасался. Глубокое кресло, в котором он читал мне вслух сказки. Свои детские рисунки, которые отец расклеил по стенам кабинета.
И семейный гримуар – книжку с заклинаниями и описаниями ритуалов – с заметками, сделанными папиным компактным, убористым почерком.
Все это потеряно.
Потеряно безвозвратно.
3
На следующий день у меня запланирована первая предварительная беседа с папиной начальницей, окружным прокурором Натали Флорес. Она вернулась из декрета и ведет дело Бентона. Судебное разбирательство состоится в конце месяца – через двадцать четыре дня – и с подготовкой тянуть больше нельзя.