Виктория Токарева
Этот лучший из миров (сборник)
«Господня дудочка»
«У Виктории Токаревой нет плохих рассказов. У нее есть только хорошие, очень хорошие и блестящие...» – так писал Юрий Нагибин о ее первой книге.
Виктория Токарева впервые напечаталась в журнале «Молодая гвардия» с рассказом «День без вранья» в 1964 году.
Рассказ вышел в июле, а в августе она уже была знаменита. Рассказ стал сенсацией, все спрашивали: кто такая? В то время Виктория Токарева была студенткой ВГИКа, сценарного факультета. Шли последние месяцы хрущевской «оттепели». Через три месяца Хрущева уберут с политической арены, и начнется долгий – на двадцать лет – «застой». Но рассказ «День без вранья» уже вошел в литературный процесс, и Виктория Токарева как бы успела вскочить в последний вагон. Ее рассказы время от времени появлялись в ведущих журналах: «Юность», «Новый мир».
Она никогда не шагала в генеральном направлении нашей партии, у нее были свои узенькие тропинки, но ее голос, как «Господня дудочка», звучал чисто и одиноко. Люди ждали ее рассказы, отслеживали и вырезали из журналов, чтобы сохранить.
Печаталась Виктория Токарева редко, ее книги выходили раз в пять лет: «Летающие качели», «Ничего особенного», «Когда стало немножко теплее»...
Во время «застоя» Виктория Токарева много работает в кино. Ее фильм «Джентльмены удачи» вышел в конце 1972 года. Люди покупали билеты с рук, переплачивая в десять раз.
Сейчас, через двадцать с лишним лет, этот фильм часто повторяют по телевидению. Фильм не устарел, потому что юмор и доброта не стареют.
После выхода первого фильма и первой книги Викторию Токареву приглашают вступить в Союз писателей, в Союз кинематографистов. Один за другим выходят фильмы: «Мимино», «Совсем пропащий», «Шляпа», «Шла собака по роялю»...
Наступил 1984 год. Пришел Горбачев, и грянула «перестройка». Кто был никем, тот стал всем. И наоборот. Писатели теряют свой социальный статус. Модной становится профессия банкира.
«Литературные генералы» разводят на дачах огурцы, а их жены продают их на местном базарчике. Литературный рынок заполняют второсортные детективы и пересказы мыльных опер. Казалось бы, никому не нужна «Господня дудочка». Но нет. Викторию Токареву по-прежнему печатают, издают – теперь уже во всем мире. Если раньше – одна книга за пять лет, то теперь три книги в год. Ее книги появляются в Италии, Франции, Германии, даже в Китае. Оказывается, юмор и доброта нужны всем и во все времена.
Очень может быть, что маховое колесо ее славы только раскручивается. И, как пишет «Книжное обозрение», впереди грядет новая Викторианская эпоха.
Этот лучший из миров
Во все времена были оптимисты и пессимисты. Максим Горький, например, утверждал, что человек создан для счастья. А Велимир Хлебников считал, что человек создан для страданий.
То же самое было сто лет назад. Вольтер говорил, что мир ужасен, а его современник философ Лейбниц восклицал: «О! Этот лучший из миров...»
Вольтер считал Лейбница наивным человеком, но прямо об этом говорить стеснялся и высмеивал его через своего героя Кандида.
Кандид был простодушным малым. Всю жизнь он любил некую Кунигунду и всю жизнь за ней гонялся по разным странам, пока не догнал и не женился. А когда его мечта сбылась, он вдруг заподозрил, что раньше было лучше. Осуществленная мечта – уже не мечта.
Кандид заскучал, у него появилась манера уставиться в одну точку и смотреть до тех пор, пока перед глазами не начинало плыть и двоиться. В эти минуты Кандид совершенно забывал, кто он и где находится. Это называется: потеря времени и пространства.
Однажды он смотрел вот так, перед глазами все расползлось, и Кандид отчетливо увидел незнакомый город, большую букву «М» и много народа, который входил под эту букву.
Кандид пошел вместе со всеми и оказался на бегущей вниз лестнице. Кандид догадался, что он умер и его несет вниз, в преисподнюю. И все, кто на лестнице, – тоже умерли, приобщились к большинству и смиренно спускаются в круги ада.
Жизнь Кандида была полна испытаний: он богател и разорялся, был бит и высечен до того, что у него обнажились мышцы и нервы, его обливали дерьмом – и это еще не самое худшее. Но Кандид все-таки любил жизнь и, оказавшись на лестнице, испугался и побежал наверх. Лестница уходила вниз, и получалось, что Кандид перебирает ногами на одном месте. На него не обращали внимания. Люди строго и спокойно смотрели перед собой.
– Стойте! – закричал Кандид. – Разве вам не жаль покидать лучший из миров?
Никто ничего не понял, потому что Кандид кричал на непонятном языке. Люди решили, что это беженец из горячей точки. Сейчас в России много таких горячих точек и много беженцев.
Лестница вынесла людей на твердое пространство.
Из тьмы выкатилось что-то длинное и грохочущее, похожее на железную змею, и люди устремились внутрь, в большие светлые клетки. Кандид вошел вместе со всеми. Люди спокойно уселись по обе стороны и стали читать большие шелестящие листки. Поезд пошел по тоннелю, в конце которого должен быть свет. Все должны предстать перед Создателем, и он начнет сортировать – кого в ад, кого – в рай. Но люди, похоже, ничего не ждали. Все сидели, уставившись в страницы.
– Опомнитесь! – закричал Кандид. – Приготовились ли вы к встрече с Богом?
Люди подняли головы, посмотрели на орущего парня в камзоле и ничего не сказали. Только одна старуха покачала головой.
– Это все Горбачев виноват. Развалил Россию, – закричала старуха.
Она полезла в сумку, достала яблоко и протянула Кандиду.
Изо всех ароматов мира Кандид больше всего любил яблочный аромат. Он надкусил, но ничего не понял. Яблоко ничем не пахло. Тем временем клетка остановилась, двери раскрылись и часть людей вышли из клетки. Остальные остались сидеть. Кандид не знал: оставаться ему или выходить...
Вдруг он замер. Мимо него прошла девушка – пышная и румяная, похожая на Кунигунду тех времен, когда она еще жила в замке барона Тундер-тен-Тронка.
Кандид устремился за ней и попал на лестницу, которая понесла его вверх.
– Какой это город? – спросил Кандид у девушки, похожей на Кунигунду.
– Москва, – ответила девушка. Она была учительницей французского языка и понимала речь Кандида.
– А какой век?
– Двадцатый.
«Сколько же мне лет?» – подумал Кандид. Но сообразил, что он нарушил время и пространство и продолжал быть молодым в новом времени.
Вместе со всеми Кандид вышел в незнакомый город. Дома – непривычно высокие, а улицы – непривычно широкие. Ни карет, ни повозок, ни лошадей – ничего этого не было. По дороге бежали большие железные жуки и сильно воняли. И никому не было стыдно.
– Что это такое? – спросил Кандид, показывая на дорогу.
– Это машины, – ответила учительница. – Средство передвижения.
– Не понял, – сознался Кандид.
– Можно быстро доехать туда, куда надо, – объяснила девушка.
«Вы быстро доедете до своего конца», – подумал Кандид. А вслух сказал:
– Пойдемте со мной.
– Куда?
– В восемнадцатый век. Там лучше. Там едят натуральную еду, яблоки из сада, и дышат чистым воздухом, и много ходят пешком.
Девушка подозревала, что этот парень в камзоле – пьяный актер, который не успел переодеться после спектакля. Актеры всегда пьют, пристают и интересничают.
Девушка решила не продолжать беседу и пошла через дорогу. Кандид какое-то время постоял в нерешительности, а потом устремился на красный свет, наперерез железным жукам. Один из них со скрежетом остановился перед Кандидом, оттуда выскочил сердитый человек и ударил Кандида по лицу. Кандид сделал то же самое: ударил по лицу. Он это умел и всегда испытывал готовность к драке. Человек упал.
Все кончилось тем, что собрались люди. Остановилась машина, похожая на квадратного жука, и Кандида затолкали в темный кузов с решеткой на окне. Он догадался, что это тюрьма на колесах. Там было темно и пахло мочой.