Первую сотню шагов Маркос с Томасом поддерживали меня с обоих шагов, потом почувствовал себя лучше, дальше шел сам. Винные пары все еще кружили мою голову, мир вокруг казался прекрасным и полным чудес, а попутчики — лучшими друзьями. Когда же они сказали, что идут в бордель и спросили — я с ними или нет? — без раздумья согласился. Когда мы ввалились в известное заведение — правда, красного фонаря над входом не заметил, — нас встретили в буквальном смысле с распростертыми объятиями. Девицы повели, даже потащили нас по коридору в свои комнаты. Я не сопротивлялся, да и ухватившаяся за меня девушка показалась вполне пригожей. От прикосновения упругого тела, идущего от него душистого запаха у меня самого загорелось томление, желание овладеть женской плотью подавило другие мысли.
Набросился на девушку, едва она закрыла дверь и повернулась ко мне. Поднял на руки и понес к просторной лежанке у стены, накрытой какой-то тканью. Торопясь, чуть ли не рвя завязки и пуговицы, снял с нее платье и нижнюю рубашку, сам разделся, а потом без всяких прелюдий вонзился в горячее лоно. В охватившем меня безумии раз за разом покрывал девушку любовным штормом, почти без перерыва между шквалами страсти. После, когда снял первое напряжение мужского естества и ко мне вернулось здравомыслие, поразился самому себе. Никогда прежде в близости с девушками я не терял голову, а сейчас как будто ее снесло, потерял рассудок. Забыл об опасности заражения какой-нибудь дрянью от жрицы продажной любви, даже мысли о том не было. Да и такой страсти не ожидал от себя, мне обычно хватало одного или второго раза.
Единственно, что могло объяснить такую перемену во мне — колдовство вигов и последовавший перенос в этот мир. Даже задумался на минуту, гадая, что еще можно ожидать от них, к добру ли оно мне или во зло, как сейчас. Отвлекся от этих мыслей, когда подо мной зашевелилась девушка, лежавшая до того пластом — наверное, я ее довел до изнеможения. Только сейчас присмотрелся к ней внимательнее и отчасти разочаровался. Той привлекательности, что казалась мне вначале, сейчас не нашел, да и выглядела не столь юной. Сетка морщин вокруг глаз и в уголках губ выдавала возраст. Тело тоже оказалось не столь свежим и упругим, хотя еще не потеряло былой формы — довольно высокая грудь, широкие бедра, полные ноги. От вида женских прелестей вновь пробудилось вожделение, в очередной раз отдался волне страсти
Мои сотоварищи заждались меня — едва я вышел к ним на улицу, как встретили громкими возгласами, не стесняясь прохожих:
— Наконец-то!
— Серегей, ты, поди, испахал бедную девушку, вдоль и поперек!
Смутившись внимания зевак, смотревших на меня во все глаза, поторопился увести попутчиков: — Маркос, Томас, пойдемте! Куда вы еще хотели?
Мы побывали на петушиных боях, азартно следили за каждой схваткой драчливых петушков. Делали ставки на фаворитов, иногда выигрывали, чаще проигрывали, вновь пытали удачу. Я тоже пару раз поставил на кон — за меня платил Маркос, лейтенант выдал ему сумму на мои развлечения. И оба раза удачно, сорвал довольно внушительный куш. Прежде, чем ставить, прислушивался к внутреннему голосу и не прогадал. Хотя мой выбор казался товарищам сомнительным — петушки внешне явно проигрывали соперникам. Не стал больше искушать судьбу, несмотря на уговоры, пригласил на ужин за мой счет, а они ответили охотным согласием. Сам же взял на заметку — проверить без свидетелей, может быть, у меня открылся дар предвидения или здесь простая случайность?
Петушиный бой
Вечером мы посидели в харчевне гостиницы всей своей компанией — лейтенант тоже присоединился к нам. Днем он был занят по служебным делам — отметился в комендатуре, получил там пакет бумаг для передачи в военный департамент, у интендантов взял довольствие на нас и фураж. Не чинясь, принял приглашение от меня на ужин, вместе с нами пил вино — я его заказал полный бочонок, литров на десять. Главной темой в застольном разговоре стали мои подвиги — в борделе и на петушиных боях. Подшучивали на мной, тот же Томас все выпытывал — сколько же раз я ублажал девицу? Скромно отвечал: — Не считал, занят был, — на что мои сотрапезники принялись дружно хохотать, привлекая общее внимание сидящих в зале.
Эта тема занимала их не меньше, чем в прежнем моем мире в мужской компании. Стали вспоминать всякие любовные истории, случившиеся с ними или знакомыми, рассказывать об успехах или проблемах с женщинами, их коварстве и капризах. Из всех нас женатым оказался только Маркос, но и он не отличался супружеской верностью, так что не отставал в рассказах о своих похождениях. Я же больше слушал, кое-что из сказанного представило интерес. Полагал, что женщины подневольны здесь, как в пресловутом Домострое. Оказалось же, что свобод у них гораздо больше. До замужества девушки не сидели взаперти, могли вольно общаться с парнями — не возбранялись даже добрачные связи. Да и после не так строго судили супружеские измены — о казнях неверных жен от сотоварищей не слышал. Так же, как и о наказании мужчин за подобные прегрешения. Можно сказать, в отношениях между полами сохранялся паритет, главное — чтобы происходило по взаимному согласию, без насилия и принуждения.