- Хорошо, спорим! - загорелся Олег. Он еще ощущал на своих губах сладкий вкус поцелуя. - На десять поцелуев принцессы. В роли принцессы ты...
- А в роли принца, конечно же, ты, - насмешливо проговорила Таня. Тоже мне, лорд с планеты Земля... - Олег не понял Таниной реплики, но переспрашивать не стал. - Хорошо, спорим. Если я проиграю, ты целуешь меня. А если проиграешь ты, то... - Таня пристально взглянула в глаза Олега, обжигая его сердце карим взглядом.
- Ты меня запутала, принцесса, - смущенно проговорил он, - получается, что я буду должен тебе в любом случае?
- Конечно, - кивнула девушка, хитро прищурившись. - Или ты против?
- Нет, конечно... Я только не понимаю, зачем нам спорить, если я могу тебя поцеловать и так?
Он снова хотел обнять девушку и прильнуть к ее горячим губам, однако на этот раз Таня отстранила его губы, прикрыв ладонью, и сказала:
- Не спеши...
Олег поцеловал ее холодные пальцы.
Пальцы остро пахли бензином, и это почему-то расстроило Олега.
Руки хорошеньких девушек не должны пахнуть бензином. Они должны источать тонкие ароматы самых изысканных французских духов...
- Не спеши, - повторила Таня, но тихие звуки ее мягкого голоса были такими нежными, такими обволакивающими, что сердце Олега заколотилось так быстро, словно оно было маленькой сизокрылой пташкой, запертой в железной клетке.
И эта пташка заметалась в тесном пространстве, ограниченном острыми железными прутьями, в поисках несуществующего пути на волю.
Олег едва сдержался, чтобы не стиснуть девушку в своих объятиях...
- Не спеши, - повторила Таня, которой, видимо, передалось возбуждение Олега.
Странные у них все-таки были отношения...
Таня категорически возражала против секса, однако ничего не имела против поцелуев. Причем поцелуев отнюдь не братских, то есть чисто символических, а самых что ни на есть настоящих, горячих и страстных. И целовалась она так, что Олегу казалось, что Таня боится, что этот поцелуй окажется последним в ее жизни. И она вкладывала в него всю свою нерастраченную девичью нежность, всю еще не раскрывшуюся женскую чувственность, полностью отдаваясь во власть стихийной, испепеляющей душу страсти, словно желая раствориться в губах Олега, так что у него, знающего толк в поцелуях, замирало сердце и захватывало дух, и ему тоже не оставалось ничего, кроме как умереть, когда застывшая от наложенных на нее волшебных чар душа покидала дрожащее от волнительной страсти тело, улетая куда-то очень далеко, полностью исчезая там, где не существует ни пространства, ни времени...
После таких поцелуев Олег долго не мог прийти в себя. А когда к нему возвращалась способность соображать, он думал о том, какой ненасытной и страстной должна быть эта невинная девушка в постели, если одним лишь поцелуем она способна довести до сумасшествия...
Таня нацепила на голову шлем, по-ковбойски оседлала мотоцикл. Олег со вздохом пристроился на заднее сиденье. Ему по-прежнему не нравилась эта затея. Не к месту вспомнилось, что недавно разбился насмерть какой-то байкер, который тоже любил лихо гонять по ночам. У почтамта до сих пор висит фото молодого смеющегося парня лет двадцати, перехваченное черной ленточкой.
- Держись крепче! - сказала Таня.
- Угу, - буркнул Олег и обнял девушку за талию.
Сердце вдруг ударилось о ребра и провалилось куда-то в область желудка.
Голова закружилась, в душу холодной змеей вполз липкий страх. Олегу показалось, что он вернулся лет на десять назад и был подростком, который впервые в жизни оказался рядом со своей сверстницей и ощутил пьянящее кровь желание физического обладания. Желание приятное и пугающее одновременно, зовущее в такой уже близкий взрослый мир.
Олег зажмурился, мотнул тяжелой головой. Наваждение прошло, оставив после себя соленую сухость во рту и судорожное сердцебиение.
"Это нервное, - подумал он. - Я много работал в эти дни, мне нужно отдохнуть, а то так свалюсь где-нибудь..."
- Ты готов? - Таня бросила на него короткий взгляд из-за плеча.
- Готов, - судорожно выдохнул Олег, сглатывая вязкий комок.
Таня стремительно рванула вперед зверем взревевший мотоцикл, словно была заправским байкером. Впрочем, возможно, она и была байкером. Что Олег знал о Тане? Они были знакомы больше месяца, но девушка по-прежнему оставалась для него чистым листом бумаги. Таня не любила рассказывать ни о себе, ни о своем крутом отце, и Олег позволил себе сделать вывод, что она с ним не очень ладит. Таня в ответ не стала ни разубеждать Олега, ни соглашаться с ним, и он еще сильнее укрепился в своем предположении. Понятно, что у человека, который занимается бизнесом, нет времени на общение со своим выросшим ребенком. Олег знал, что Тане недавно исполнилось восемнадцать, что она слушала Шевчука и Цоя, которые "поют о других мирах". Наряду с религиозной литературой увлекалась она фантастикой и фэнтези, в первую очередь книгами Крапивина, Перумова, Лукьяненко и Олди. Оттого и ходила раньше на тусовку к памятнику Ленину, где еще год-два назад можно было встретить единомышленников. Теперь же у Ленина тусуются одни хиппи да металлисты, с которыми Тане стало неинтересно, а все любители фантастики перебрались в клуб ролевых игр, но они заняты инсценировкаи фэнтезийных романов, так что о книгах с ними тоже особенно не поговоришь...
Олег и до знакомства с Таней краем уха слышал о ролевом клубе. Как-то раз даже видел репортаж по местному телеканалу: подростки - парни и девчонки - бегали по лесу, нацепив цветастые накидки, размахивая деревянными мечами и копьями, а один парень, на котором пахать можно было, позировал перед кинокамерой с огромной секирой из папье-маше. У них была какая-то ролевая игра, и они называли себя то ли эльфами, то ли гоблинами. Или даже хоббитами - что, впрочем, одна хрень. Нечем ребяткам заняться, вот они фигней и страдают.
Книг Олег давно уже не читал, названные Таней имена писателей были для него пустым звуком. Однако Олег пообещал Тане, что, как только у него появится свободная минутка, он непременно ознакомится с творениями ее любимых писателей. И даже взял у нее два толстенных романа Перумова, что-то там о мечах, алмазных и деревянных. Но книги так и залегли в его офисе мертвым грузом рядом с компьютером. Времени на чтение беллетристики у Олега не оставалось, круглые сутки он думал лишь о своем бизнесе, просчитывая разные варианты. Даже прогуливаясь вечерами по набережной с Таней или ужиная с ней в ресторане, он ни на секунду не переставал думать о делах. Где уж тут осилить два толстенных "кирпича" по пятьсот страниц каждый...
Правда, как-то зашел к нему в офис знакомый бизнесмен, увидел книги Перумова и спросил: "Читаешь?" - "Нет времени", - ответил Олег. - "Ну и зря. Культовый писатель. Продолжение Толкиена написал..." Олег не знал, кто такой этот Толкиен, но уточнять не стал. Да и Витек заскочил не о литературе и искусстве разговаривать, нужно было обсудить более важные проблемы...
Таня свернула с набережной в узенький переулок, который вливался в центральный проспект.
Проспект проложили лет тридцать назад, для чего пришлось пожертвовать старинными кварталами, возведенными еще лет двести назад по проектам Казакова и Росси. Олег знал это потому, что его отец в доперестроечное время возглавлял одну из городских стройконтор, и именно ему поручили снос ветхого жилья. Отец в сжатые сроки выполнил указание партийного начальства, хотя ему всячески пытались мешать старички-краеведы, которые требовали остановить вандализм. Аркадий Корнелиевич - так звали отца Олега - посылал этих умалишенных радетелей старины по одному короткому адресу, известному с младых ногтей каждому русскому человеку. Но, видимо, старики-краеведы успели попортить отцу немало кровушки, потому что даже спустя десяток лет он не мог вспоминать о том времени, не прибегая к услугам крепкого соленого словца. Полжизни проработав строителем, возведя немало многоэтажных домов, отец и выражаться любил многоэтажно, особенно когда выпивал по праздникам... И "Братков" он, наверное, тоже посылал по матушке, когда они пришли к нему в офис и сделали взаимовыгодное предложение, от которого нельзя было отказаться без риска потерять здоровье. Но отец, в душе которого с началом перестройки проснулась спокойно дремавшая до этого деловая жилка, хотел иметь все и сразу, а, как известно любому школьнику, жадность никогда никого еще не доводила до добра... Вот и получил любимый папаша контрольный выстрел в голову, и отдыхает теперь от дел праведных на старинном Румянцевском кладбище...