Предводительствовала над свитой всё та же статс-дама, хорошо знакомая по рассказам Лефлет. Глядела она на принцессу, метая глазами молнии, и явно была готова с первого же дня и всю дорогу до столицы «приводить в чувство одичавшую в глуши девчонку». Даже наверняка заготовила речь, которая должна была принцессу заранее раздавить и пристыдить за не очень подобающий вид: как она могла путешествовать в таком простом и бедном платье. Памятуя, как статс-дама третировала сестру во дворце, Анастасия сразу же предупредила:
– Только заикнитесь мне про вышивание.
– Но Ваше Высочество!..
– Именно Ваше высочество. Хоть раз увижу вышивание – как мы приедем, из столицы на следующий же день вы отправитесь наставлять благородных девушек где-нибудь на южных границах. Это я обещаю.
Статс-дама демонстративно поджала губы: молчу и подчиняюсь высокородной придури. Но в глубине взгляда мелькнул страх, и Анастасии её стало жалко. Женщина и в самом деле искренне старалась. К счастью, напоминать про вышивание, смиряющее резвость, она ни разу не рискнула – и Анастасии не пришлось проверять, хватит ли у неё духу выполнить угрозу. Зато на остальном статс-дама буквально «оторвалась», загнав принцессу в парадные одежды. Каждое утро и вечер теперь Анастасия мысленно ругалась, что научиться за отведённое число секунд одевать снаряжение по боевой тревоге было намного легче, чем сладить со всеми хитроумными застёжками, крючками и завязками здешних парадных нарядов. С первого дня начинаешь понимать, зачем принцессе столько фрейлин, и что служанка для местных богатых дам не роскошь, а жизненная необходимость. А ещё начинаешь бояться исполнения желаний. Когда она была рабыней в питомнике, страстно мечтала – это ошибка, вот найдутся родители!.. И вот, нашлись не только отец, но и много по-настоящему любящих её родственников, братья и сёстры. Уже в кадетском училище любила читать книжки и сказки про всяких принцесс. Как любая девчонка представляла себя на месте героинь романов… И вот нате, пожалуйста. Она теперь самая настоящая принцесса таких благородных кровей, что благородней некуда. Заодно всё остальное – в довесок.
В следующий раз статс-дама «обошла» строптивицу, мягко напомнив, что по статусу и раз домой она прибывает официально на церемонию совершеннолетия, принцессе желательно ехать в карете. Анастасия согласилась, до сих пор на лошади ей было психологически не очень комфортно. Всё-таки она больше привыкла к машинам. Вдобавок климат в Келти был резко континентальный, в начале декабря уже ложился снег, пусть температура и держалась не сильно ниже нуля. Да и кареты за последние несколько лет преобразились, получили современную, скопированную с автомобиля, подвеску. Намёки фрейлины Сандак принцесса проигнорировала… оказалось зря. Ход у кареты и в самом деле был мягкий, ехать тепло и комфортно. Но статс-дама, пользуясь моментом, начала вести нравоучительные и душеспасительные беседы. И не прервать, она «просто выполняла обязанности», информируя отсутствовавшую несколько лет принцессу о столичной и дворцовой жизни.
На это Анастасия быстро привыкла или дремать, делая вид, что слушает, или с открытыми глазами впадать в прострацию. Вроде смотришь, поддакиваешь, но мысли гуляют далеко. Звукоизоляция в салоне кареты была отличная, громкие трубы, которыми всю дорогу кортеж оповещал о себе, тоже быстро стали привычными. В результате въезд в город Анастасия проспала. Очнулась только когда кортеж уже подъезжал к дворцу. И от этого стало донельзя обидно: хотелось посмотреть столицу. На статс-даму девушка зыркнула самым злобным каким могла взглядом. Из кареты вышла с другой стороны, хотя статс-дама специально для неё первой выбралась наружу и замерла, придерживая дверцу. И тут же Анастасия себя обругала: пусть по мелочи и в границах допустимого, она мгновение назад нарушила этикет. Если это повторится, могут возникнуть подозрения.