Старик, как я погляжу, не утратил оптимизма — мало того, что надеялся выйти на свободу с чистой совестью, так уже и планы мести вынашивал. Оставалось только позавидовать его стойкости… А вот Гельмуту — наоборот, завидовать теперь явно не стоило.
— Если с девочками всё в порядке, — просипел Хольд, — то зачем ты тогда припёрся?
— Говорят, — хмыкнул я, — тюрьма меняет людей… Но врут, похоже, потому что ты совсем не изменился — как был приятнейшим в общении человеком, так им же и остался.
— Говорят, что кур доят! Зачем припёрся, я тебя спрашиваю?
Какой милый всё-таки старикан. Я по нему даже немножко соскучился.
— Да шёл мимо: дай, думаю, зайду — поболтаю с воспитателем… Заодно узнаю, зачем он дал мне такой интересный клинок… — я вытащил чёрный кинжал и помахал им пред носом Хольда, а затем продолжил: — И как в его сундучке оказался инквизиторский визир…
— Ты взял мои вещи??? — прошипел Хольд, злобно прищурившись.
— За кого ты меня принимаешь? — деланно возмутился я. — Конечно, нет… Я просто спрятал их, чтобы воры не стащили, пока дом без присмотра.
— Они были под защитой двух заклинаний! Никто бы не смог дотронуться до них!
— Да? — хмыкнул я. — Видимо, ты несколько переоцениваешь силу своей магии.
Хольд скривился словно от зубной боли.
— Ты должен был защищать Эльзу и Тори, — со злостью зашептал он, — но вместо этого зачем-то сунул голову в пасть коттару! Ты зачем сюда пришёл??? Неужели ты хочешь тоже…
— Хватит, — я перебил старика. У меня не было никакого желания переводить бесценное время на пустую ругань. — Мне пришлось потратить немало сил, чтобы попасть сюда, а кое-кто заплатил за нашу встречу самую высокую цену… Поэтому, будь так любезен, заткнись хоть ненадолго и возьми то, что я тебе принёс, лады?
Я скинул с плеча вещмешок, развязал горловину и быстро передал Хольду припасы через самую большую дыру в ледяной двери. Старик сразу набросил бандитские тряпки на плечи и, сунув в рот длинную полоску вяленого мяса, принялся усердно работать челюстями.
— Ладно, извини, — едва слышно пробормотал он через пару мгновений. Судя по лицу, это стоило ему немалых усилий.
Не знаю, как он сумел переступить через себя, но я аж чуть не прослезился от умиления. Жаль только, что уже через пару секунд Хольд вернулся к прежнему сварливому тону:
— Мог бы и пораньше явиться! Я чуть не подох здесь, пока тебя ждал!
— Ждал? — усмехнулся я. — Я думал, ты не очень-то рад меня видеть… За еду и одежду, кстати, можешь не благодарить.
— И не собирался, — зловредный старикан принялся за следующий кусок мяса. — Так чего тебе нужно? Ни за что не поверю, что ты оставил безопасное место и залез в это коттарово логово только ради того, чтобы помочь мне…
— Мне нужны ответы. И ты зря думаешь, что за пределами замка так уж безопасно.
— О чём ты? — нахмурился Хольд, перестав жевать. В его глазах загорелся огонёк беспокойства. — Эльзе и Тори что-то угрожает?
— Возможно…
Я коротко рассказал старику всё, что мне было известно о Вороне и его планах относительно нас, а также упомянул про призму, которую должны доставить баронские гвардейцы, про какой-то пробой и про переговоры с некими морфанами. Хольд слушал очень внимательно, но беспокойство в его глазах вскоре сменилось облегчением — похоже, он предполагал, что нас ждёт совсем иная угроза. Куда более серьёзная, чем какой-то разбойничий атаман.
— Ты боялся чего-то другого? — спросил я напрямую. — Мне будет проще защитить девочек, если я буду знать хоть что-то.
— От того, чего я боюсь, ты их не защитишь, — с горечью произнёс старик. — И хватит об этом. А про Ворона я никогда не слышал и не знаю, зачем мы могли ему понадобиться…
— Догадки, домыслы, предположения?
Хольд покачал головой.
— Что за морфаны, с которыми Ворон хочет заключить союз?
— Подземные существа, — ответил старик. — Странный народ. Жестокие, сильные, но ко всему безразличные… Они редко лезут в дела людей… Не думаю, что какой-то бандит сможет убедить их встать на свою сторону.
Ну, хоть одна приятная новость. У Ворона и так полтысячи бойцов — если бы к ним прибавились ещё и жестокие подземные силачи, то стало бы совсем нехорошо.
— Пробой?
— Не знаю, что это.
— Призма?
Старик пожал плечами.
— Я знаю только одну призму, — сообщил он. — Так называют ремесленный артефакт для поиска зёрен ликвера…
Оказалось, что в некоторых жилах этого магического минерала присутствовали особо концентрированный участки — их-то обычно и называли зёрнами. Такие зёрна бывали разного размера и использовались для создания артефактов, а также при сотворении особо мощных чар. Зачем они Ворону? Чёрт его знает. Придётся спросить у него самого…
— Раз уж речь зашла о магии, — произнёс я, — то, может, объяснишь, почему моё заклинание разрывает огромные камни с чудовищной силой, но вот куда менее прочное дерево просто разламывает на части?
— Заклинание? — Хольд фыркнул. — Заклинание у мастеров! А у тебя только презренная дикая магия…
— Давай обсудим эти терминологические тонкости как-нибудь в другой раз.
Старик недовольно скривился, но всё-таки прочитал мне коротенькую лекцию по теории колдовства. Как выяснилось, эффективность любого заклинания была завязана на целой куче разных параметров начиная от стихии, которой оперировал мастер, и заканчивая цветом его глаз и сортом пива, выпитого накануне. Однако в моём случае стоило говорить только о «магической власти» и «магическом отказе».
Магическая власть отвечала за мощь заклинания и обычно регулировалась самим чародеем исходя из показателя личной силы. Я контролировать этот параметр не умел, поэтому всегда колдовал одинаково, однако результат всё же очень сильно разнился… Почему?
Ответ таился в параметре магического отказа. Любой объект, любой предмет материального мира, любое живое существо обладали какой-то сопротивляемостью к каждой из колдовских стихий. То заклинание, которое использовал я, принадлежало к стихии порядка и лучше всего воздействовало на камень и металл. На дерево — заметно хуже, а на живых существ и любую жидкость — почти никак.
— Вот поэтому, если хочешь разбивать деревья так же, как камни, то тебе придётся увеличить магическую власть заклинания, чтобы пересилить их магический отказ…
— И как это сделать? — сразу спросил я.
— Очень просто, — старик натянул на физиономию самую противную улыбку из своего богатого арсенала. — Нужно получить печать и стать мастером…
Действительно, ничего сложного. Всего-то надо добраться до академии, прихватив с собой пару центнеров золота — любой дурак справится.
— А лёд? — я указал на разделявшую нас преграду. — Как моё заклинание подействует на лёд?
— На обычный — примерно так же, как на камень, а на этот… Не знаю. Этот лёд создан при помощи чар, поэтому его магический отказ обусловлен не природой вещей, а волей мастера…
— Как всё непросто, — я покачала головой.
— А ты думал, что аколиты в академии годами штаны просиживают? Магия — сложная наука, которой не выучиться за день! Это ты ещё с теорией и практикой магической фокусировки незнаком… Деревья, камни — ерунда! Попробуй зачаровать движущийся объект — вот где требуется настоящее мастерство!
— Да? — удивился я. — А у меня довольно быстро всё получилось…
— Что??? — Хольд завопил так громко, что я даже забеспокоился, не привлекут ли эти вопли внимание других заключённых. — Что значит — получилось???
Я не стал скромничать и рассказал старику, как сбил в полёте стрелу — эта новость повергла его в натуральный шок. На фоне такого удивления остальные мои успехи в колдовстве как-то померкли. Ни сжатие четырёх полос в одну, ни применения заклинания без слов уже не произвели на Хольда особого впечатления.
Он долго смотрел на меня непривычно растерянным взглядом, а потом вдруг закрыл лицо руками. На его больших пальцах виднелись широкие кольца, будто бы сделанные из стекла — раньше таких украшений у Хольда не было. Вряд ли в тюрьме заботились о гламурном виде заключённых, поэтому, думаю, эта «бижутерия» каким-то образом не позволяла использовать колдовство.