— Это ошибка, — согласился я. — Но не главная.
Лом со своими подельниками действительно вёл меня совершенно неправильно. Им нужно было идти на расстоянии друг от друга, периодически меняясь местами. Это могло значительно снизить риск обнаружения. Однако главная ошибка заключалась в другом.
— Им не стоило лезть за мной в переулок, — сказал я через пару мгновений, когда Клоп уже начал дёргаться от нетерпения. — Лучше потерять цель, чем умереть. Согласен?
Клоп кивнул.
— А как тогда быть? — тут же спросил он. — Если идти нельзя, но надо?
Я невесело усмехнулся. Пацанёнок, сам того не ведая, вскрыл фундаментальный парадокс оперативной работы. Иногда она подкидывает такие задачки, у которых правильного решения просто нет. Однако их всё равно придётся решать. Любой ценой и любыми способами.
— Лом должен был оставить одного человека у входа в переулок, а со вторым добраться до выхода из него обходными путями, — пояснил я.
— Так это ж долго!
— Зато надёжно.
— А если не знаешь, как этот переулок обойти?
— Если не знаешь местность, то слежку лучше вообще не начинать. Особенно когда ты один.
Я выразительно посмотрел на пацана. Тот нахмурился и серьёзно кивнул. Надеюсь, мне удалось донести до него всю важность подготовительной работы.
Пока мы шли до трактира, я успел ещё немного рассказать Клопу о правилах и методах скрытого наблюдения. Пацан ловил каждое моё слово, а его огромные глазищи горели таким энтузиазмом, какой бывает лишь у детей...
Как только мы вошли в трактир, висельник сразу отправил сына работать на кухню. Если бы не это, Клоп вряд ли отстал бы от меня до самой ночи.
Перекусив, я вдруг осознал, что мне совершенно нечем заняться. Нет, глобально дел было очень много, но вот конкретно здесь и сейчас — ничего. Силки расставлены, ловушка подготовлена, оставалось только ждать.
Однако, как любил говорить старший сержант Вереенко, совсем недавно привидевшийся мне перед несостоявшейся смертью: «Если не знаешь, чем заняться, то прими упор лёжа и толкай землю ближе к солнцу!»
И, похоже, настало время воспользоваться этим универсальным советом.
Я вышел на задний двор трактира, где уже никого не было. Отлично — значит, мне никто не помешает...
Следующие дни потекли очень странно. После сумасшедших приключений, которые преследовали меня последнее время, это размеренное спокойствие казалось чем-то невероятным и даже неправильным.
Я вставал до рассвета и отправлялся на пробежку по спящему городу. Тяжёлые подошвы гулко стучали по камням, прохладный ветерок обдувал разгорячённое тело, а редкие прохожие провожали меня удивлёнными взглядами. О культуре утреннего бега здесь пока не слышали.
До появления замученных жизнью офисных работников, которые табунами носятся по улицам, паркам и стадионам, отгородившись от окружающего мира затычками наушников, оставалось ещё лет пятьсот.
После бега, на рассвете — встреча с личным составом. Осмотр, поверка, раздача приказов — наёмники, которых становилось всё больше, постепенно привыкали к возвращению на службу.
Затем, до самого обеда, беседы с новичками. Такого наплыва желающих, как в первый день, больше не было, однако человек пятнадцать-двадцать приходили каждое утро.
После обеда — работа с Клопом. Мы бродили с мальчишкой по улицам города — наблюдали, учились, разговаривали.
— Скольких женщин мы повстречали, пока шли сюда от трактира? — спрашивал я.
Клоп морщился и сжимал крохотные кулачки. Он каждый раз готовился к другому вопросу и каждый раз ошибался. Было весело.
По возвращении в трактир Висельник встречал нас кривой, но довольной ухмылкой. Клоп хоть и страдал от нагрузок, однако был счастлив — это не могло не радовать его отца.
Дальше обычно начиналась тренировка. Отжимания, приседания, подтягивания и работа с оружием. Раз уж выдалось свободное время, следовало воспользоваться им по максимуму.
На третий день я решил обратиться к внутреннему «океану», чтобы зачерпнуть капельку силы. Это должно было увеличить эффективность занятий, однако ничего не вышло.
Сознание легко и привычно скользнуло в транс, но дальше меня ждал неприятный сюрприз. «Океан» превратился в бушующее синее марево — дикое, необузданное и смертоносное. Видимо, это было следствием поглощения зерна ликвера.
Я не рискнул «притрагиваться» к разошедшейся стихии. Интуиция подсказывала, что столь неосмотрительное поведение могло закончиться очень печально...
Вечерами я буквально валился с ног от усталости, но спать было нельзя. После ужина меня ждало чтение при свечах.