— Погоди-ка, — вперёд вышел холёный Альтиф. Парочка в тужурках следовала за ним по пятам. — Ты хочешь сказать, что кто-то из нас не попадёт в отряд? Ты хочешь сказать, что кто-то из нас ждал зря?
Я даже не посмотрел на вопрошающего. Стоило вступить в диалог или тем более начать оправдываться, и моё негласное место в иерархии опустилось бы на самое дно. А приказы того, кто обитает на дне, выполнять не станут.
Нельзя отвечать на вопросы, заданные таким тоном. Правильная реакция на подобные заходы ровно одна — это применение силы. Однако время для активных действий ещё не пришло — пока что Альтиф был частью толпы, а толпа не любит, когда её обижают.
— Наместник самого Императора, граф Свейн вил Кьер, — я продолжал говорить, не обращая на Альтифа никакого внимания, — дал мне важное поручение — я должен уничтожить разбойников, которые мешают жить всей округе.
Это известие вызвало целую бурю, состоящую из радостных криков и слов поддержки. И не удивительно — сейчас меня слушали не только наёмники, но и простые горожане, которые присоединялись к стихийному «митингу».
— И для меня будет большой честью, если вы разделите эту благородную обязанность вместе со мной.
Я специально «разогревал» народ.
Толпа любит пафос и высокопарные изречения, поэтому воздух снова сотряс одобрительный вопль. Впрочем, радость людей можно было понять — уверен, многие из них от души настрадались из-за банды Ворона.
Только один человек «выпадал» из коллектива. Альтиф не разделял всеобщего восторга — он закипал, наливаясь нехорошей краснотой. Полный игнор с моей стороны и царящая вокруг атмосфера неимоверно бесили напыщенного мужика.
Я не смотрел на него напрямую, но не забывал контролировать движения оппонента периферийным зрением. Мало ли, вдруг он решит выкинуть какую-нибудь глупость раньше времени.
Правда, громкие имена, пафосные речи и реакция толпы надёжно удерживали Альтифа от необдуманных поступков.
— Однако, — продолжил я, когда шум утих, — мы не сможем принять в свои ряды всех желающих. Кто-то должен остаться здесь, чтобы защитить людей, если беда придёт в город.
Я сказал это специально, чтобы не плодить обиду среди тех, кто не попадёт в отряд. Пусть лучше они считают себя «запасными игроками», а не неудачниками, оказавшимися за бортом.
— Но те, кто выйдет со мной на поле битвы, честно выполнят свой воинский долг, и вернутся домой, овеянные славой!
Градус напряжения дошёл до максимума. Я буквально кожей ощущал поддержку толпы — думаю, сейчас даже самые мирные горожане с радостью пошли бы за мной, чтобы поскорее избавить планету от Ворона. Жаль только, что от них было бы мало толка.
Наёмники загудели. Похоже, многие из них уже и сами поверили, что их привёл сюда благородный порыв, а не банальная жажда золота. Правда, долго эффект от моей зажигательной речи не продержится — скоро они вспомнят о деньгах.
А жаль. Вот была бы экономия.
— Ты, ты и ты, — я указал пальцем на обоих «пассажиров» в тужурках и на самого Альтифа, впервые посмотрев ему в глаза. — Свободны. В ваших услугах я не нуждаюсь.
Теперь, когда мои слова воодушевили окружающих, а я сам стал частью этой человеческой массы, пришло время избавиться от лишних людей. Не думаю, что хоть кто-то из присутствующих захочет их защитить.
Столь неожиданный переход от возвышенных изречений к нормальному разговору стал сюрпризом и для Альтифа, и для его «подельников».
— Почему? — жалко выдавил мужчина. Он так растерялся, что утратил весь свой лоск и надменность.
— В отряде нет места для дураков, предателей и неудачников, — спокойно ответил я. — И особенно нет места для того, кто успел отыграть все эти роли.
Наёмники взревели. Стоявшие за их спинами горожане подались в сторону, напуганные этим рёвом. Они ничего не понимали, но чувствовали — происходящее не могло закончиться миром.
Разумеется, мои слова не были случайностью. Я знал, куда бить и не постеснялся нанести удар побольнее.
Краснота Альтифа сменилась мертвенной бледностью. Его зрачки расширились, глаза вылезли из орбит, а губы превратились в две тоненькие ниточки. Он даже слегка пошатнулся — так сильно его накрыло.
Неудивительно. Мало кто способен спокойно вынести унижение на глазах толпы.
Трактирщик рассказал мне о том, что в ходе гражданской войны Альтиф предал курфюрста и перешёл на сторону императорских войск.
Как говорил один широко известный в узких кругах деятель: «Вовремя предать — это значит предвидеть», но Альтиф, похоже, даром предвидения не обладал. Он решился на измену только тогда, когда судьба курфюрста, в общем-то, уже была предрешена.