— Нет, челоувечек, — Дру-уг покачал головой. Он слушал меня очень внимательно.
— Это значит, — продолжил я, — что, когда мы найдём по-настоящему ценную добычу, нам будет некуда её класть. А это случится очень и очень скоро.
Глаза Дру-уга жадно заблестели. Только одно могло примирить его с необходимостью отказаться от добычи — перспектива получить в будущем ещё больше.
— Ты прав, челоувечек! — выдохнул он. — Ноу тоугда нам нужноу поутоуроупиться, поука ктоу-нибудь другой не забрал нашу доубычу!
Дру-уг быстро поднял с земли крохотный мешочек — видимо, с деньгами — а затем заметался из стороны в сторону, выискивая наиболее ценные образцы вооружения.
Большой и Лэйла переглянулись. По губам девушки скользнула издевательская усмешка, а коротышка лишь покачал головой. Даже Усач, казалось, тяжело вздохнул — одни-в-один как взрослый человек, которому на попечение достался глуповатый, но чрезвычайно активный ребёнок.
Спустя несколько минут морфан был полностью готов. Он стоял, зажав подмышками с десяток прямых мечей средней длины и столько же коротких копий. Ни солнце, ни ветер, ни шум листвы его больше не беспокоили…
Дорога до «Наречья» не заняла много времени. Как только мы отошли подальше от Гиблого леса, я почти сразу узнал местность, определил нужное направление, а уже через два часа в прямой видимости оказались первые деревенские постройки.
Можно было бы добраться и быстрее, если бы не Усач. Гигантский краб частенько не мог протиснуться между деревьев, поэтому приходилось искать обходные пути. Впрочем, жаловаться глупо — за время неспешной прогулки я окончательно составил в голове план дальнейших действий… И для того, чтобы начать его реализацию, требовалось добраться до города.
Это было весьма опасно, поскольку именно там, скорее всего, находился мой новый «приятель» — человек без лица. Однако отдыхать на природе тоже не вариант — вряд ли получится что-то сделать, сидя между ёлками.
— Большой со мной, — скомандовал я. — Остальные — на месте.
Я наблюдал за деревней уже четверть часа и не находил признаков чужого присутствия. День близился к полудню, «Наречье» жило своей обычной жизнью, а со стороны лагеря ветеранов доносились привычные звуки — визг пилы и стук молотков.
Однако это ничего не значило — расслабляться нельзя. Как и соваться внутрь без прикрытия…
Услышав мои слова, Усач, здорово уставший за время нашего короткого похода, плюхнулся на брюхо, поджав ноги. Коттар тут же спрыгнул с его панциря и, грациозно потянувшись, ловко забрался на ближайшее дерево.
— Привал! — радостно сообщила Лэйла. Усевшись на траву, она вытащила из перемётной сумки остатки сушёного мяса и принялась с невозмутимым видом работать челюстями.
Лишь Дру-уг изъявил робкое желание пойти со мной, но, когда я отрицательно покачал головой, он тоже растянулся в теньке рядом с Усачом и закрыл глаза. Ничего удивительного в этом не было. Нахождение на поверхности с непривычки изрядно вымотало подземных обитателей.
— Следи за зверем, — сказал я морфану. — За зверем и за всеми остальными тоже.
Лэйла фыркнула, Усач обиженно щёлкнул клешнёй, а коттар лишь зевнул во всю пасть.
— Никто из местных не должен пострадать, — продолжил я. — Ты меня понял?
— Поунял, челоувечек, — устало ответил Дру-уг.
— Если что-то случится, спрос будет с тебя, — предупредил я, прицепив к поясу один из трофейных мечей.
Мечник из меня, конечно, тот ещё, однако тащить с собой трёхметровый трезубец было как-то не с руки.
— Хоуроушоу, челоувечек, — морфан тяжело вздохнул, но всё-таки сел и открыл глаза.
Так-то лучше.
Я кивнул Большому — он забросил арбалет на плечо, и мы не спеша выдвинулись в направлении деревни.
Мелкие насекомые устраивали вокруг нас хороводы. Ноги утопали в высокой траве, цветочные ароматы кружили голову, а тёплые, солнечные лучи припекали затылок. Природа буквально дышала жизнью и умиротворением.
— А хорошо здесь, милостивый государь, — с какой-то растерянностью в голосе произнёс Большой. — Я уж и забыл, каково это — просто идти одному и наслаждаться видами…
— Ты не один, — с усмешкой возразил я, хотя прекрасно понял, о чём говорит коротышка. — И ты не на прогулке… Поэтому про местные красоты лучше пока забыть.
— Боишься, что селяне будут тебе не рады? — хмыкнул Большой.
— Боюсь, что там нас ждёт кто-нибудь пострашнее селян, — серьёзно ответил я, а затем отрывисто и чётко проинструктировал своего единственного бойца: — Двигайся в обход деревни и следи за мной — я буду по возможности держаться на виду. Прикрывай меня, но к домам не суйся — там тебя будет слишком легко зажать.
— А если начнётся что-то плохое, милостивый государь? — деловито спросил Большой. Судя по тону, от его былой расслабленности не осталось и следа.
— Если сброшу накидку, — я хлопнул ладонью по тёмной, блестящей ткани, — стреляй по тому, кого посчитаешь самым опасным.
Большой коротко кивнул.
— Если достану меч, — я коснулся торчащей из ножен рукояти, — тогда сам в бой не лезь и беги за остальными.
— А если тебя убьют? — спокойно спросил Большой.
— Тогда считай меня коммунистом, — без тени улыбки ответил я.
— Кем? — удивился коротышка.
— Неважно, — усмехнулся я, а затем, секунду подумав, добавил: — Если меня убьют… Если меня убьют, то делай что хочешь.
Большой снова кивнул. Похоже, мой ответ его полностью удовлетворил.
Оставшиеся до первых домов полсотни метров я преодолел в гордом одиночестве. Вблизи деревня выглядела так же спокойной, как и издалека.
Я быстро шёл по самой широкой и, по сути, единственной настоящей улице «Наречья». Шёл, не встречая никого — ни людей, ни животных. Взгляд выискивал опасность, но не находил её.
Неужели хотя бы раз в жизни всё пройдёт тихо, гладко и спокойно?
Солнце с каждой секундой припекало всё сильнее. Если бы не блестящая накидка, отражавшая его лучи, то на раскалённой кольчуге можно было бы, наверное, пожарить яичницу.
Ноги несли меня вперёд, и уже через несколько минут я увидел нужный дом. Сам Дарен наверняка в кузнице, но сестрички должны быть на месте… Я подошёл к калитке и дёрнул за кольцо. Заперто.
Шуметь лишний раз не хотелось, поэтому я легко перемахнул через невысокую оградку, взбежал на крыльцо и тихонько постучал в дверь.
— Я тебе что говорил, сосунок??? — из-за двери почти сразу раздался громогласный голос Дарена. Он не только был дома, но и почему-то сидел прямо у входа. — Ещё раз придёшь — все зубья молотом повыбиваю, а потом обратно в челюсть заколочу!!! Думаешь, всех запугал⁇ Нет!! Я тебя не боюсь!
Доски жалобно заскрипели под тяжёлыми шагами разъярённого мужика. Через мгновение дверь распахнулась настежь, явив моему взору раскрасневшуюся от гнева физиономию Дарена. Он тяжело дышал, сжимая в ладони короткую рукоять большого кузнечного молота.
Что же, похоже, закончить дело тихо, гладко и спокойно всё-таки не выйдет…
Глава 26
Дарен смотрел на меня, выпучив глаза. Гнев в его взгляде потихоньку уступал место удивлению.
Я плавно сместился в сторону, уходя с линии возможного удара. Не думаю, что озвученные кузнецом угрозы действительно относились ко мне, однако бережённого, как известно, бог бережёт.
— Раньше гостей в твоём доме встречали с куда большей радостью, — негромко произнёс я.
— Феликс? — то ли с облегчением, то ли с испугом выдавил Дарен.
— Феликс, — согласился с очевидным я. — А ты ждал кого-то другого?
Дарен, поморщившись, не стал отвечать на вопрос. Впрочем, ответ не требовался — я и так догадывался, кому именно он угрожал столь малоприятными стоматологическими процедурами и кого караулил под дверью с молотом в руках.
— Заходи давай, раз пришёл, — предложил Дарен.
— Обязательно, — кивнул я, однако с места не сдвинулся. — Только молот сначала убери.
Не то чтобы я всерьёз опасался нападения, но всегда лучше держать ухо востро. Мало ли какие метаморфозы случились в голове кузнеца за то время, пока мы с ним не виделись.