Этот мир твой
Пролог
«Как сходят с ума? Очень просто. Нет, это не голоса в голове. Или, может быть, они ещё появятся? И не как в кино, когда ты начинаешь думать, что за тобой охотятся инопланетяне или шпионы. Ты не ищешь «жучки», которые вставлены в твой паспорт, или программы, через которые подглядывают за тобой в телефон. Ты не выходишь на улицу без штанов, не пускаешь слюни и не говоришь в лицо соседям всякие глупости. Ты не расширяешь сознание. Не хватаешься за нож, когда рядом начинают громко орать»…
Дальше письмо-исповедь ненадолго пришлось прервать. Вячеслав специально ушёл в свою комнату и плотно закрыл дверь, но мама, как всегда во время ссоры с отцом, понемногу говорила всё громче и громче – будто не по телефону общалась, а кричала сразу на другой конец Питера. Сейчас её голос пробился из коридора через дверь и стену.
– Это, между прочим, и твой ребёнок тоже! Да. И ты можешь забрать его хотя бы изредка. Что? Выходные? Отдыхать? Это ты так поездку со своей шлюшкой назвал? Да. Да, имею. Я и так его тяну всю неделю. Тебя это не касается, у меня тоже есть личная жизнь. И что в этом такого? Я, если ты помнишь, взрослая девочка и давно не замужем. Обидно? А мне какое дело? Нет, не могу. С ума сошёл, он же не сможет! Два дня один? С ночёвкой, а что такого…
Дальше Вячеслав слушать не захотел. Он, конечно, и так всё знал и понимал, особенно когда два года назад у родителей внезапно начался полный раздрай и они фактически стали открыто жить сами по себе, каждый на две семьи. Ну а полгода назад оформили это окончательно в виде развода. Всё равно, слушать, как оба пытаются спихнуть друг другу его на выходные, почему-то именно сегодня оказалось невероятно обидно. У него тут крыша едет, он, понимаете ли, прощальную исповедь пишет, а папа с мамой… И никому-то он не нужен, и некому выговориться! По прошлому опыту совать голову под подушку бессмысленно, ибо в последней фазе скандала высокий голос матери слышен, даже если заткнуть уши ватой и обмотать голову одеялом. Но можно попробовать надеть наушники, тогда слова начнут мешаться с музыкой и хотя бы станут непонятными, можно воспринимать их как бессмысленный шум.
Вячеслав как раз втыкал наушники в телефон, когда «это» началось опять, пространство за окном принялось менять цвет и объём. Деревья до десятого этажа не дотягивались, поэтому Вячеслав отлично мог разобрать каждую деталь происходящего. Сначала изменился дом напротив, по другую сторону Ленской улицы: отныне потрёпанный и с выбитыми стёклами, он лишился крыши и девятого этажа. Стоявший рядом бело-красный магазин «Пятёрочка» сменил расцветку на облупившуюся серую и голубую, а вывеску на «7Я семья». Волна изменений быстро покатилась вперёд. Теперь уже и широкий двор, отделявший их дом от проезжей части, зарос кустарниками, причём здесь они и не думали желтеть, будто на улице не середина октября, а ещё лето. Половину газона отныне занимали легковые машины, точнее, их ржавые остовы. Миг спустя Вячеслав стоял… квартира и комната точно остались его, но вместо обоев с корабликами на стенах повисли лохмотья, напоминающие полосатый матрас. Мебель если и была, то давно превратилась в груды непонятных обломков. С криком парень забился в угол и сел, обхватив руками голову, макушку кольнуло острой болью. От нахлынувшего амбре бомжатника пополам с кислым запахом рвоты его чуть не вывернуло.
И всё пропало. Вячеслав сидел в углу своей комнаты, между кроватью и стеной, за которой ругалась мама.
– Хоч-че-е-еш-шь узна-а-ать? – прошелестело в ушах змеиным шёпотом, на самой грани восприятия.
«Голоса… началось»…
– Ты хо-о-очешь-ш-шь? Ты хо-о-очешь-ш-шь…
Пошатываясь, Вячеслав поднялся и доковылял до шкафа, там в дверцу как раз было вделано зеркало. Дальше он начал тщательно осматривать себя и особенно своё лицо, выискивая признаки безумия. Не того, почти выдуманного, про которое он начинал писать слезливое письмо пять минут назад, а уже самого настоящего.
– Они не понимают, они не поймут ничего, – эту фразу Вячеслав беспрерывно шёпотом твердил, как заклинание.
Но с обратной стороны стекла всё выглядело как и всегда. Рост типичный для десятого класса. Скуластое лицо, обрамлённое непослушно торчащими светло-русыми вихрами, обветренные пухловатые губы, прямой и самый обычный нос. Разве что под голубовато-серыми глазами залегли тени, особенно заметные на очень светлой коже, но это могло случиться и от недосыпания.
– Ты хо-о-очешь-ш-шь узнать, когда всё началос-с-сь? – опять зашелестело в голове.
Вячеслав кинулся к кровати, совсем как маленький забрался под одеяло и попробовал зажать уши подушкой. Голос всё равно был слышен, он шёл как бы из глубины черепа.