– Слава, ты соображаешь, что сейчас… Да как ты смеешь?!
– Но если считаешь иначе, то наберись смелости. Подойди и попроси сам. Оба подошли и попросили, а не прячьтесь друг за друга.
– Мальчики, – в разговор вклинилась Паула, непонятно как оказавшаяся рядом. – Не надо ссориться, ладно? Хватит. Если так хочется поскандалить, идите на улицу, а не здесь.
Ярость продолжала бежать по жилам электрическим током, в первый раз после возвращения из мёртвого Питера Вячеслав ощутил себя живым. Вихрем он обернулся к Пауле:
– Тебе же известно, что это правда…
– Пилот Корсак, прекратить истерику.
Вячеслав открыл уже рот продолжить и наехать уже на Паулу… и закрыл. Сказано было ровно с теми же интонациями и ровно в такой же ситуации, как он тогда останавливал Паулу. Вячеслав мгновенно задавил в себе уже начавшую вырываться из горла фразу, щёки полыхнули краской стыда. Зато Роман, стоявший близко и единственный слышавший слова девушки, выглядел теперь словно проглотил жабу. Молча он отошёл, что-то резко сказал Розе, которая дёрнулась было в его сторону спросить, и до конца уроков старался держаться один, ни с кем не разговаривая. И от этого Вячеславу стало стыдно ещё сильнее. Неписаное, но от этого не менее жёсткое правило – никогда не тыкать и не демонстрировать одноклассникам, чем защитники отличаются от остальных. И вовсе не тем, что они чувствуют технику и даже в школе часто уже работают на разных заводах. Сейчас Вячеслав совершенно позорно сорвался, ну не виноват Роман и другие, что ради их спокойной школьной жизни рискуют другие. Как тогда в парке сказала Паула? Мы идём, чтобы они могли без страха глядеть в ночное небо? А сейчас он про это чуть не забыл… Нельзя всех отправить под пули, скорее наоборот: долг тех, кто разрушает, кто стоит на рубежах, не пускать за спину кровь и хаос, чтобы такие, как Роман, Семён, Роза и остальные могли спокойно созидать.
Может, потому что он всё понял, тридцать первого декабря дребезжание будильника показалось самой приятной мелодией на свете. Грудь распирало от смеха, хотелось всех расцеловать. Утренняя тренировка и остальной день пролетел словно одно мгновение. И как-то само собой вышло, что все защитники остались – никто не ушёл в чужую компанию, никто не захотел сегодня быть среди незнакомых лиц. А ещё девушки о чём-то весь день секретничали и выгоняли всех парней с кухни. Зато под вечер Оля объявила:
– Идём встречать Новый год. За базой нашлось просто отличное место, недалеко и никого вокруг.
Немедленно началась деловая суета. Оказалось, что девушки уже всё подготовили и уже распределили, кто и что несёт: готовые блюда, коврики и пледы, горелку вместо костра и термосы. Даже Радомир сдался и не возражал, получив в руки большую корзинку с едой и термосами.
Нужным местом оказался небольшой холм, спрятавшийся от полигона за рощей. Причём выяснилось, что девушки заранее проделали сюда лыжню. На вершине холма лежал огромный валун, он изгибался вверх и вперед, как пузатый нос корабля, но срезан был ровно. Готовый стол, надо только утоптать вокруг него площадку. А ещё рядом можно устроить самый настоящий костёр, горелку же использовать только чтобы быстро вскипятить чаю.
Оказывается, не так уж и много надо, чтобы почувствовать себя счастливым, а день стал лучшим за все прожитые годы. Тишина и снег, бесконечный шатёр звёздного неба. Горячее пламя костра и настоящие друзья вокруг. И пожелание с последним ударом курантов – каждый на свой голос, но все вместе:
– С Новым годом! С новым счастьем!
Да будет так.
***
Апрель в этом году выдался похожий на октябрь. Вроде и середина весны уже, а небо хмурое, развесило космы тяжёлых туч. Погода день за днём упорно красила город промозглой сыростью и туманами. Дома ссутулились и втянули в бетонные плечи серые облезлые крыши, удручённо глядели подёрнутыми грустью глазницами окон. При этом столбик термометра ехидно дразнил, показывая шестнадцать и даже восемнадцать градусов. Зато ледяной ветер кружил и швырял злые горсти холода в зеркала стылых за ночь лужиц, пронизывал до костей. После недолгого раздумья, закончив разминку в спортзале, кросс всё-таки решили бегать на стадионе. Радомир посмотрел в сторону Паулы и Вячеслава и со вздохом сказал:
– Нет, вы всё-таки оставайтесь. Не дай бог, простудится кто-то, вас нам сейчас и на день терять нельзя. Остальные пошли.