Ситуация выглядела донельзя странной, и Вячеслав целиком превратился в слух.
– Неполадки в коконе, некоторые пиропатроны сработали раньше времени. Оболочку повредило взрывом, как и один из посадочных двигателей. Воспламенилась образовавшаяся горючая смесь из воздуха и протечки топлива. Пока сработала аварийная система и потушила огонь, произошла детонация, кокон не выдержал и треснул. Кусками внешней обшивки повредило бок робота, где находилось устройство связи, но броня выдержала. Вроде бы чистая случайность, – он как бы подчеркнул голосом про случайность. – Третья бригада провела тщательную проверку и сказала, что такой отказ может возникнуть раз в десять лет, не чаще.
Радомир посмотрел на Вячеслава.
– Понимаешь? В коконе образовалась дыра, аэродинамика нарушена, двигатели запускать нельзя, основной тормозной парашют вышел из строя почти сразу. Паула должна была или убиться, или серьёзно покалечиться. Но наша героиня, оказывается, просто кладезь разнообразных тайных талантов. Ты знал, что у неё неофициально есть награда «Посадочные ботинки»? Поэтому она и смогла нормально приземлиться на одних вспомогательных парашютах.
– Я даже не слышал про такую.
– Дело в том, что наша хитрая кошка обожает гулять, где вздумается, не сообщая про это другим. Во время службы в Ньюфаундлендской зоне она участвовала в учебных выбросках. Формально как второй пилот транспортника, а на деле – в кабине робота. Ей хотелось научиться водить, взамен она предложила интересную идею, как посадить защитника-тройку за штурвал самолёта. Соблазнила поучаствовать в этой авантюре ещё с десяток приятелей. В Северной Америке после Третьей волны защитников мало, вот тамошнее руководство и закрыло глаза на их самоуправство. Сразу десяток универсалов, способных, если что, вести бой и на земле, и в воздухе – достаточно грозная сила. Так Паула и заработала «Посадочные ботинки», их дают за шестьдесят успешных безаварийных десантирований. Она сама рассказала Палычу сегодня. Но кто-то про этот эпизод её биографии не подозревал.
– Кто-то? То есть это была…
– Совершенно верно. Диверсия. А ты думал, у нас тут лепота и благодать, как в кино? Люди, отринув вражду и прежние грехи, как братья, плечом к плечу на смертный бой? Принесли вы нам проблемы. Ты знал, что она племянница координатора?
– Если честно – да, – вздохнул Вячеслав, лихорадочно соображая, как сказать правду и не сболтнуть лишнего. Вдруг Радомир потом поинтересуется у девушки и сверит две беседы. – Хотя узнал сильно позже, чем мы первый раз встретились. Перед самым отъездом координатор Лесин вызвал нас обоих для собеседования. Я пришёл чуть раньше и случайно услышал конец их скандала. Паула – пилот, для неё летать смысл жизни. И она была недовольна, что дядя якобы переводит её под свой присмотр на землю. Дальше скрывать, что они родственники, не имело смысла. Но тогда Пётр Матвеевич мне признавался, что и сам был удивлён. Для него её перевод в сектор Каменногорска был неожиданностью.
– Тогда разжёвывать детали, думаю, не надо, – поморщился Радомир. – Зная биографию координатора Лесина, цепочка выходит проста и противна. Дочь погибла на Гаити, там же – сестра с мужем и племянница. Осталась у него одна Паула. Я так понимаю, кошмар, что на Гаити гибнет именно она, а не сестра, где-то в подсознании тлел все эти годы, и про это на последней медкомиссии докопались. Её сначала выкинули из пилотов. Считай, в аэрокосмических войсках она чином была на уровне подполковника, а мы здесь хорошо если младшие лейтенанты. Дальше начали в Токио, у нас закончили – подвели к нервному срыву, чтобы она в первом же бою…
Вячеслав не поправил Радомира сразу исключительно потому, что растерялся. Неужели командир не сообразил – на Гаити она была… Но как же списки, они доступны и хорошо известны? Ладно, выжившие отдельно нигде не указаны, только общий перечень, но Паулу в этом перечне он ещё в санатории видел чёрным по белому... Дальше Вячеслав сумел взять себя в руки. Похоже, и у Радомира, и у Палыча сработала инерция мышления. Они привыкли, что семьи с одним ребёнком, можно сказать, не встречаются, поэтому логично, что родители и одна из сестёр погибли, ну а теперь вторая сестра изо всех сил пытается стать идеальным солдатом, старается быть достойной их памяти. У испанцев принято несколько имён, половина уникальная, вторая в честь родителей и бабушек-дедушек, ну а для повседневного пользования выбирают из общей кучи то, какое больше нравится. В списке же погибшую племянницу координатора, как решил Радомир, записали по русской привычке под самым первым именем, которое у сестёр общее.