– Спасибо.
– Да не за что, – он вздохнул. – Хоть будет возможность просто посидеть вдвоём спокойно. Попутно перед тобой извиниться. И поблагодарить заодно.
– За что?
– Ну как за что? Получается, я тебя обманул. Звал-то на спокойную инженерную должность, а завербовал на войну. Сам же видишь, как ситуация обострилась. И дальше, боюсь, будет хуже. Не навсегда, но на какое-то время точно. А ты оказался на передовой.
– Как сказал один знакомый капитан: работа у нас такая, Родину защищать.
Пётр Матвеевич ответил не сразу. Сначала оценивающе пригляделся, потом налил себе чаю и наконец сказал:
– Ремня бы тебе дать. Дорвался мальчик до войнушки и пострелушки. Если бы я был уверен, что ты сейчас серьёзно, завтра же тебя отсюда сплавил. Подальше. Хватит с нас героев. Хотя за героиню отдельное тебе спасибо. Я даже не знаю, чудо прямо какое-то. Это я про Паулу. Она же рядом с тобой, – он поперхнулся, но закончил, – всего за три месяца обратно человеком стала, а не тактическим приложением к истребителю. А уж чтобы моя племянница согласилась в театре играть – это я вообще не представляю, какое чудо должно случиться.
Разговор начал сворачивать в опасном направлении, особенно про истребители. Вячеслав сразу ощутил, как расслабившееся внутри него пружина мгновенно туго сжалась обратно. Поэтому Вячеслав как бы случайно, пока официантка мимо проходит, сделал себе заказ уже не только на чай, но и на что-то посерьёзнее – всё равно ему до вечера гулять, неплохо бы пообедать. А дальше сразу же начал уводить разговор в другую сторону.
– А Таня где? Я думал, вы в такой день вдвоём будете. Я её тоже давно не видел.
– А Таня у нас слушает объяснения в любви. Да что ты на меня так смотришь? Нет конечно, у нас с ней всё хорошо. Просто ваш Дмитрий на неё глядел-глядел, страдал-страдал, и сегодня решился сделать ей признание. Как бы последний шанс, летом он заканчивает школу и улетает в Токио, в университет.
– Поня-я-ятно… А я-то за него порадовался, когда утром с подарком в руках такого окрылённого видел.
– Да ничего тебе непонятно, – усмехнулся Пётр Матвеевич. – Рано ещё тебе. Таня сказала, что сама всё решит, и попросила меня обождать здесь. И да, если ты кого-то любишь, надо ему доверять. Вот и…
– Доверяете в обнимку с чайником. Жалко, я Таню тоже хотел увидеть.
– Кто поминает моё имя всуе? Я тут, – почти сразу раздалось неподалёку от столика. – Рада видеть такую замечательную компанию. А Паула где?
Вячеслав обернулся и чуть не поперхнулся чаем. Бывших Отверженных в Каменногорске была одна Таня, ни с кем не спутаешь. Видимо, чтобы отдохнуть спокойно, и никто «случайно» не приставал с рабочими вопросами, она воспользовалась тональным кремом и аквагримом, превратив лицо в весёлую маску. Сегодня раскрашенными взрослыми и детьми никого не удивишь. Но вышло здорово, если бы не знакомый голос и если бы Вячеслав точно не знал, кого может увидеть – не догадался бы.
– Ой. Здравствуйте. Не знаю. Мы разбежались в разные стороны сразу, как из школы ушли. Чтобы нас труднее поймать было.
– В смысле? – чуть не хором удивились Таня и Пётр Матвеевич.
– Как бы сказать? День же особенный. Ну в этом самом смысле. Вот и есть у нас пара одноклассников, которые именно сегодня и решили… объясниться. Роза и Роман. Договорились, взяли выходы из школы под прицел. Мы с Паулой – по пожарной лестнице и в разные стороны. Если поймают, то до вечера не отвертишься.
– Роза и Роман… – задумчиво произнесла Таня. – Личные дела одноклассников у всех защитников я смотрела. Не думай, что из-за тебя или Паулы. Это обязательное условие для каждого перед зачислением в тот или иной класс. И если память меня не подводит, эту Розу я видела по дороге сюда.
– Ой-ей… – Вячеслав вскочил, схватил куртку. – Тогда до свидания, я побежал.
На улице он решил, что раз уж прямой путь в сторону пруда и главного катка оказался настолько предсказуем, то дальше пойдёт случайным путём, сворачивая то туда, то сюда. И на каток придёт позже, чем рассчитывал. Хотя тут же Вячеслав признался себе, что дело не в Розе. Там будет Оля, там же наверняка и Радомир – и сейчас он просто ищет себе оправдание, чтобы как можно позднее приступить к выполнению обещания, которое невозможно исполнить.