– Сперва плохая новость. Камиль, Вера, вы у нас пока безлошадные. Палыч смотрел и сказал, что ремонта минимум на четыре дня. А где четыре, там и неделя запросто. Итого у нас уже минус четыре тяжёлых машины. Теперь новость хорошая. Поздравляю с началом нового учебного триместра.
– В смысле надеешься, что свеги войдут в наше положение и постараются беспокоить поменьше, чтобы не мешать учиться? – буркнул Дмитрий.
Радомир неожиданно улыбнулся, хотя улыбка и получилась вымученной.
– В генштабе считают, что свеги в ближайшие дни и в самом деле учтут насчёт «не отвлекать от занятий». Если серьёзно, то они, похоже, исчерпали ресурсы. Точнее, потратили всё, что выделили насчёт того, чтобы нас измотать и подготовить своих пилотов. Дальше нас будут пробовать на прочность с прежней частотой до тех пор, пока не придёт новый конвой с припасами. Вот тогда за нас опять возьмутся уже всерьёз. Но это, скорее всего, не раньше апреля. Пока улыбаемся и машем. Насчёт улыбаемся и машем – это не шутка, а приказ. Только паники нам, как после Гаити, ещё не хватало.
Дальше Радомир пристально посмотрел на Дениса, отчего тот залился смущённой краской и с демонстративной обидой громко сказал:
– А чего сразу я?
– А с того, – в голосе командира завибрировали нотки кота, сцапавшего в когти мышку: съесть её он пока сытый, но поиграть с ней уже можно. – Мне твоих баек хватило год назад. Признаю, шутка над некоторыми особо резвыми мальчиками и девочками вышла знатная, зато потом перед координатором и епископом Афанасием за призраков не упокоенных инсектов отдуваться пришлось мне. Вот, – Радомир вытащил и положил перед собой стопку листков, – каждый взял и вызубрил от и до, как «Отче наш». Врали о происходящем чтобы естественно и не расходясь в версиях. Не слышу ответа.
– Так точно, – гаркнули все хором. И непонятно, в шутку – или всерьёз.
Каникулы закончились, будни начались. Школьные коридоры шумно заполнились мальчишками и девчонками. За прошедшие две недели большинство если и общалось, то с друзьями или внутри небольших приятельских компаний, так что сейчас все торопились наверстать упущенное. Кто-то со спины хлопнул Вячеслава по плечу.
– Вид у тебя убитый, – оказалось, это один из одноклассников, Семён.
– Уработался я за время отдыха.
– Слушай, я это… краем уха ваш разговор слышал. Слава, а ты и правда на лётчика учишься?
Вячеслав мысленно обругал себя «болтун находка для шпиона».
– Ну… сам понимаешь, боевого пилота из меня не выйдет, да и не особо я военным хочу быть. – Семён закивал: ну да, каждый знал, что всех защитников-«пятёрок» разбирают по аэрокосмическим эскадрильям, в наземных командах их просто не бывает. – А я с детства мечтал лётчиком стать. Тут недавно и предложили попробовать. Всё равно, говорят, потребность в наземных командах понемногу снижается, может быть скоро опять, как раньше, самолёты начнут везде спокойно летать. Вот и предложили попробовать. Все каникулы тесты сдавал. Если скажут, что прошёл – помаленьку начну пока здесь учиться, а как школу закончу, в лётное училище поступлю.
– Здорово. И эти круги под глазами тебе идут, – попытался пошутить Семён. – А глаза у тебя из-за них кажутся голубее. Завидую. Я тоже лётчиком всегда хотел быть. Как один раз с родителями слетал на самолёте… Эх, всё бы отдал. Везёт вам. А здесь-то летать будешь?
– Так говорю же, не знаю. К лету решат. И это сначала если я тесты вообще сдал.
Дальше затрещал звонок на урок, и Вячеслав был ему благодарен за то, что разговор так удачно прекратился. Командир может оставаться доволен – подчинённый соврал, не нарушая инструкции. Вот только никак не получалось избавиться от неприятного чувства, что он крадёт чужую мечту. Мог бы давно сообразить, что Семён живёт небом, никто в классе не знает про самолёты больше него, наверное, даже Паула. Потому-то он и зацепился за несколько случайно услышанных фраз.
Весь день Вячеслав никак не мог отделаться от ощущения дежавю. Всё те же уроки, всё так же Роман и Роза вдвоём о чём-то шушукаются, поглядывая на предмет своего обожания и строя далеко идущие планы. Словно и не катались вместе на коньках как хорошие подруги, Оля и Паула всё так же соперничают. Разве что за окном лежит снег и не готовятся отбыть на юг перелётные птицы, а шустрые воробьи гоняют от кухни и хлебных крошек особо наглого голубя. И ещё никак не шёл из головы утренний разговор с Семёном, накладываясь на слова Паулы – ощущаешь себя птицей... А потом – как она на грани невозможного прорывалась через огонь, ведь каждая секунда – это чья-то жизнь внизу. И что, скорее всего, не позже апреля вот так лететь в огонь они будут уже вдвоём. Вовсе не потому, что Вячеслав мечтает стать лётчиком, скорее наоборот – но внизу его искусство пилота будет решать, кому умереть, а кто останется жить. На литературе у парня тревожно защемило сердце, очень уж похоже на октябрь вспыхнула дискуссия между Паулой и Олей. Однако и тут обошлось без происшествий, сигнал тревоги не прозвучал. Уроки закончились спокойно.