Терпеливо жду, когда Джесси отпустит меня из объятий. Понятия не имею, что сказать. Ждет ли он подтверждения своего требования? Должна ли я дать его ему? Вряд ли увижу Мэтта снова — не после выходки Джесси, — но стоит ли давать слово мужчине, с кем, судя по всему, трахаюсь?
Он внимательно наблюдает за мной продолжительное время, прижимается лбом к моему, а после поднимает голову и касается его губами.
— Иди на работу, Ава.
Джесси делает шаг назад. Я не мешкаю. Оставляю его на тротуаре и возвращаюсь в офис так быстро, как только позволяют дрожащие ноги. Протискиваясь в дверь кабинета, натыкаюсь на любопытные лица Тома и Виктории. Должно быть, я выгляжу так же ужасно, как и себя чувствую. Надеюсь, они не начнут задавать вопросы о мистере Уорде или вообще о чем-нибудь. Полагаю, тогда я развалюсь на части. Направляясь к своему столу, отрицательно качаю головой им обоим.
Салли выходит из кухни с подносом кофе.
— Ава, не знала, что ты вернулась. Хочешь чаю или кофе?
Меня подмывает спросить, нет ли у нее на кухне вина, но воздерживаюсь.
— Нет, спасибо, Сэл, — бормочу я, зарабатывая непонимающие взгляды от Тома и Виктории.
Целиком сосредотачиваюсь на экране компьютера, стараясь не обращать внимания на боль, поселившуюся глубоко внутри. У Джесси серьезные проблемы с контролем — или властью, как он это называет. Я не могу этого сделать — не могу подвергнуть себя гарантированному разбитому сердцу. А именно к этому все и идет.
Звонит телефон, и я благодарна ему за то, что он отвлек меня от суматохи. Это мистер ван дер Хаус. Он вернулся?
— Алло?
Из трубки доносится легкий датский акцент:
— Привет, Ава. Как вам «Здание жизни»? Ингрид сообщила, что ваша встреча прошла очень успешно.
Он звонит из Дании, чтобы задать мне этот вопрос? Неужели нельзя подождать до возвращения?
— Да, очень. — Не знаю, что еще сказать.
— Очень надеюсь, что ваша прелестная головушка полна идей. С нетерпением жду встречи по возвращении в Великобританию.
Он звонит мне из Дании. Называет мою «головушку» прелестной. Ох, прошу, не награждайте меня очередным непристойным клиентом. Мне и так нелегко иметь дело с тем, кто у меня есть.
— Да, ваше письмо я также получила. Готовлю для вас кое-какие замыслы. — Я практически закончила с коллажами и чертежами. Идеи пришли ко мне внезапно — в тот момент, когда мозг не был поглощен кое-каким другим клиентом.
— Превосходно! Я вернусь в Лондон в следующую пятницу. Мы можем встретиться?
— Да, конечно. Какой-то определенный день?
— Я попрошу Ингрид связаться с вами. Она заведует моим расписанием.
Дуюсь про себя. Как прекрасно иметь человека, посвятившего себя организации вашей жизни. В данный момент я бы только выиграла от одного из таких.
— Хорошо, мистер ван дер Хаус.
Слышу, как он цыкает.
— Ава, прошу. Микаэль. До встречи.
— До встречи, Микаэль. — Отключаюсь и сижу за столом, постукивая ногтем по зубу. Я действительно не знаю, был ли он просто супердружелюбным или супердружелюбным. Он довольно хорошо воспринял мой отказ от ужина, так что я слишком много себе воображаю? Это вина Джесси Уорда или у меня на лбу написано «легкодоступная»? На автомате протягиваю руку и потираю голову. Господи, я в край запуталась.
Достаю чертежи «Здания жизни», раскладываю их на столе и, взяв карандаш, начинаю делать заметки. Слышу, как на заднем плане открывается дверь офиса, но не поднимаю головы. Меня накрывают новые идеи. Это желанное и очень необходимое отвлечение.
— Ава, — зовет Том. — Это к тебе!
Поднимаю глаза и чуть не падаю со стула, увидев в офисе Джесси, сияющего как медный пятак. Боже, что он творит?
Джесси с полной уверенностью подходит к моему столу — божественный в своих выцветших джинсах, белой футболке и со взъерошенными волосами. Замечаю, как у Тома и Виктории падают на столы ручки, когда они следуют за ним взглядом. Даже Сэл замирает на середине отправки факса, выглядя слегка смущенной. Он останавливается у стола, мои глаза путешествуют вверх по его телу, встречаясь с зеленым взглядом. Уголки его губ приподнимаются в самодовольной, удовлетворенной улыбке.
Не уверена, что с этим делать. Не прошло и получаса, как я ушла от него на трясущихся ногах и с лихорадочно блуждающими мыслями. Дрожь вернулась, но теперь дрожит все тело, а в голове царит хаос и неуверенность. Что он пытается здесь доказать?