— Один раз ты что-то бормотал о своей Инфочке. Кстати, много было народу на похоронах?
— Да пойми ты, наконец, — взмолился профессор, — что Инфочка, к которой ты меня до сих пор ревнуешь, не женщина, а инфузория!
— Знаем мы этих инфузорий, — вздохнула Елена Петровна.
— Теперь появился так называемый Мотылек килограммов на пятьдесят.
— В лаборатории производятся опыты над гусеницей кукурузного мотылька, а тебе жалко, что ли? — пожал плечами Алик.
— Вот именно, — кивнул Филипп Иванович, улыбаясь, но тут же спохватился и с недоумением посмотрел на сына. —
Позволь, позволь, а откуда ты все это знаешь? И, милостивый государь, — уже рассерженным тоном произнес Филипп Иванович, — из каких таких источников, а, быть может, и первоисточников вам стало известно о фактах, которые являются, черт побери, секретом?!
— Ну что ты пристал к ребенку? — вступилась за сына Елена Петровна. — Наверно, в газете прочитал или по радио услыхал.
— Пардон, мадемуазель, — повернулся к жене профессор, — но сведения об этой лаборатории ни в печать, ни в эфир не просачиваются!
— Но не мог же ребенок все это выдумать?
— Ну так ты мне скажешь, милостивый государь, в чем дело?
— Все очень просто, — улыбнулся Алик. — Я вижу, о чем ты думаешь, и поэтому знаю, что делается у вас в институте.
— Все очень просто, — саркастически усмехнулся Филипп Иванович. — Ты, миленький мой, видишь, о чем я думаю. А ты, конечно, случайно, не слышишь, какого цвета молекулы фтора и какой запах у атомов бараньего рога?
Глава десятая,
в которой дается положительная оценка не только отрицательной температуре
На второй день после столь знаменательного собеседования Филиппа Ивановича, Елены Петровны и их удивительного отпрыска Ноготков-старший зашел в лабораторию имитации.
— Гусенька меня восхищает, — сообщила Нарзанова. — Например, вчера она вела себя очень прилично при минус восьмидесяти. Ну такая резвушка, Филипп Иванович, что просто сердце радуется!
— Минус восемьдесят — это еще не предел, хотя и великолепно, — заметил Ноготков. — Не забывайте, Варвара Никаноровна, что в самые ближайшие дни мы должны завершить всю серию опытов. А ваш отчет будет заслушан на ученом совете академии. Послушайте, Варенька, вам никогда не приходилось сталкиваться с моим сыном?
— Что? Сталкиваться? То есть как? — опешила Нарзанова.
— Ну, допустим, разговаривать об опытах с гусеницей.
— Да я вашего сына видела только на именинах Елены Петровны! Но тогда я беседовала лишь со взрослыми.
— Гм-гм... Странно, очень странно, — пробормотал профессор. — Как вы думаете, Гусенька выдержит минут сто двадцать?
— Боже, конечно! Это такая умница! По-моему, отрицательная температура даже оказывает на нее положительное воздействие. Покойная Инфочка была куда слабее.
Выйдя из лаборатории, Филипп Иванович зашел в свой кабинет, сел за стол и поднял телефонную трубку. Набрав номер, он помолчал и, услышав знакомый бас, приглушенным голосом произнес:
— Добрый день, Константин Степанович. Да, Ноготков. Вы не могли бы уделить мне, скажем, несколько минут? Да как бы это вам сказать... Дело-то, так сказать, понимаете... Да я не мнусь. Ну, в общем, щепетильная история. И непонятная.
Константин Степанович совершенно не напоминал человека, от которого зависят судьбы многих людей, открытий и изобретений. Небольшого роста, худощавый, с маленьким квадратиком усиков, в неизменном старомодном пенсне, он производил впечатление специалиста по детским болезням, постоянно занятого анализами, рентгеновскими снимками, электрокардиограммами, справками о перке и привитии оспы.
Так уж получается, что чем ценнее для общества человек, тем он обычно скромнее выглядит. И совсем не стоит упрекать тех парикмахеров и продавцов газированной воды, которых во внеслужебное время легко принять за крупных ученых или выдающихся изобретателей, — настолько солидно они рассуждают о самых высоких материях, самых тонких вопросах науки, техники, искусства и литературы. Так, один наш знакомый цирюльник утверждал, что Архимед прославился изобретением паровоза, а Лимонардо да Винчи — романом «Хижина дяди Тома», в то время как другой наш знакомый, работник павильона «ПИВО-ВОДЫ-СОКИ» в доверительной беседе сообщил, что Шерлок Холмс является автором широко известной книги «Последний из могикан», а роман Мартина Андерсена-Нексё «Пелле — завоеватель» посвящен футболисту Пеле.
— Итак, — сказал Константин Степанович, пожав руку Ноготкову и предложив ему присесть, — в нашем распоряжении двадцать минут. Ответьте мне, дорогой Филипп Иванович, на один вопрос — готовы ли вы к полету?