Остановившись, он проскрипел: — Зачем же, досточтимый Аг, злоупотреблять своей интермарденеляцией? У нас общие задачи...
— У нас-то общие задачи, — прозвенел Аг, — но ты веди себя иначе — не критикуй и помни: Аг пока еще тебе не враг, но если превращусь в врага я, жизнь станет у тебя другая!
— Какие изумительные стихи! — воскликнул иоллит, взмахивая щупальцами. — Лучше, чем у самого Вэ-пэ-бэ-и, Великого поэта блистательной Иоллы!
— Эм-дэ-эс-тэ мне в душу влез, — прозвенел Аг, — и столь приятно стало мне, как будто вдруг вошел я в лес, уселся на замшелом пне и, как поэты говорят, вдыхать стал хвойный аромат. Друзья, вы тоже в этот миг родной восславьте материк... Вниманье, вы уже в лесу... На листьях видите росу... На ветках птичек целый рой... За их следите вы игрой... Ах, я забыл: у птичек — стая, ведь это истина простая... В траве звенит, звенит цикада... Тут всё как надо, всё как надо...
...Было осеннее прохладное утро. Сквозь густые кроны деревьев пробивались лучи солнца, и в них кружились мириады пылинок. Метрах в тридцати от высоких сосен распластались ветви старых темно-зеленых елей. Легкое колыхание воздуха обдавало терпким, приятным хвойным ароматом. Где-то вдали слышался торопливый стук дятла, удары его клюва чередовались с громким криком «кик-кик-кик».
Совсем рядом с одной из сосен посыпался целый град шишек: небольшая стайка клестов-еловиков весьма проворно карабкалась по гнущимся веткам дерева.
— Филипп Иванович, ау-у-у-уу! — крикнул, пользуясь рупором из своих ладоней, астроботаник. — Где вы? Тут какая-то птичка!
Петр Валерианович в растерянности огляделся и, заметив неподалеку художника, бросился к нему, раздвигая колючие ветки.
— Красотища, елки-палки, — вздохнул Валетов, когда астроботаник остановился рядом. — И какой воздух! Что там за птичка?
— Да понимаете, Валентин Валентинович, такая небольшая штучка с оливково-серой спинкой, а грудка и брюшко желто белые с треугольными бурыми пятнышками — просто прелесть!
— Так это же дрозд, не знали? А еще крупный ученый!
— А вы откуда знаете, что это дрозд? Может, кукушка?
— Да я, дорогой мой, детство провел в лесу, а уже взрослым работал годика три художником в журнале «Окно в природу».
— Понятно... Все это хорошо, а куда подевались наши друзья?
— Разбрелись по лесу, наверно. Боже, какой воздух, какой аромат! Тут и грибов полно, очевидно, и дичи. Эх, дробовик бы...
— А что же вы, на самом деле, не прихватили ружья?
— Ума не приложу, — пожал плечами Валетов. — И не могу вспомнить, мы с вами встретились сегодня или вчера?
— Мне кажется, я брожу здесь несколько дней. Да что гадатьто, спросим у Ивана Сергеевича, он где-то здесь бродил.
— Э-ге-ге-э-э-эй, — Иван Серге-э-ээич, где-э-э вы-ыы-ы? — закричал Валетов. — Молотко-о-ов, Кандзюу-у-у-уба, ау-у-уу-аа!
— Идите сюда-а-а-а! — где-то совсем рядом послышался голос геолога. — Тут целая шайка муравьев.
Астроботаник переглянулся с Валетовым, и они двинулись на голос геолога. Через минуту они уже были в компании Кандзюбы, академика Аша, Блаженного, Ташматова, Ноготкова и его сына. Вскоре к ним присоединились Молотков с дублером.
— Милостивые государи, — задумчиво произнес Филипп Иванович, — вы не могли бы мне сказать, каким образом мы...
— Ты хочешь спросить, как мы сюда попали? — улыбнулся Алик.
— Вот именно! А откуда ты зна... Впрочем, ясно. Нонсенс!
— И все-таки, — встрепенулся астроботаник, —как мы очутились... Или все это мне только снится?
— И не просите, — среагировал Алик, — ни за что не ущипну!
— Послушайте! — вскрикнул Серповский. — А где же наш «Эллипс»?
— Какой, простите, «Эллипс»? — удивленно пожал плечами академик, но тук же по его лицу пробежала судорога, он сжал виски пальцами и тяжело застонал. — Черт побери, ведь даже помню, как по трапу...
— Ну ладно, товарищи, — решительно произнес Ноготковстарший, положив руку на плечо сына. — Вам всё шуточки, а мне надо возвращаться в институт, там меня заждалась Варвара Никаноровна, да и Мотылечек...
— Папа! — закричал мальчик. — Что ты говоришь?! Опомнись!
— А? Ты о чем, сынок? Товарищи, ни у кого нет анальгина?