Шестерка вошла в полуовальную дверь, которая тут же буквально защелкнулась. Конусообразное здание стало отдаляться, словно его кто-то сильный толкал в бок. Видимо, происходило нечто обратное — панорамировала кинокамера.
Впрочем, стало ясно, что конус — это огромная ракета.
Столбы желто-красного пламени вырвались из сопел летательного аппарата, и он стал отрываться от громадных приспособлений, к которым был прикреплен. Вскоре ракета начала двигаться гораздо быстрее.
На стене мигали большие синеватые звезды. Где-то в верхней части неба показались две маленькие ракеты, которые быстро увеличивались в размерах и промелькнули яркой полосой.
Теперь экран представлял собою внутреннюю часть ракеты.
На переднем плане виднелась фигура астронавта, держащегося за блестящие темно-красные рычаги. Приборы мигали зелеными огоньками.
Голубовато-зеленая стена вспыхнула розовым светом, и на ней появилась надпись из русских букв:
«ТАК НАЧАЛСЯ
ПОЛЕТ К ГОЛУБОЙ ПЛАНЕТЕ ОКЕАНИЯ ШЕСТЕРЫХ
СМЕЛЬЧАКОВ БЛИСТАТЕЛЬНОЙ ИОЛЛЫ ДВЕ ТЫСЯЧИ ЛЕТ
НАЗАД ПО ЗЕМНОМУ ИСЧИСЛЕНИЮ ВРЕМЕНИ. ТОГДА
ОБИТАТЕЛИ ГОЛУБОЙ ПЛАНЕТЫ ОКЕАНИЯ НАХОДИЛИСЬ
НА ВЕСЬМА НИЗКОМ ДУХОВНОМ И ТЕХНИЧЕСКОМ
УРОВНЕ РАЗВИТИЯ. ПОЯВЛЕНИЕ НАШЕГО
КОСМИЧЕСКОГО КОРАБЛЯ ИМ КАЗАЛОСЬ
СВЕРХЪЕСТЕСТВЕННЫМ И НИЧЕМ НЕ ОБЪЯСНИМЫМ
ЯВЛЕНИЕМ, КОТОРОЕ ОНИ НАЗЫВАЛИ ЧУДОМ».
Глава двадцать восьмая,
имеющая косвенное отношение к религии
Голубовато-зеленая стена потухла, и зал снова озарился мягким светом. Джонрид Феоктистович невольно ощупал кресло, в котором сидел, и, как-то странно улыбнувшись, обратился к цитологу:
— Широкоэкранный стереофонический фильм. Простите, —
Блаженный вперился в Ага, — а зачем вы нам это показываете? Как взлетает ракета, мы знаем, а сказки нас не ин...
— Это не сказки, доктор медицины, — прозвенел автогид, — а хроника, заснятая давно. С тех пор прошел период слишком длинный, и что вы увидали — не кино, а, повторяю, подлинные сцены, и для землян они, ей-ей, бесценны!
— Ну, ладно, — усмехнулся астроботаник, — кройте дальше!
Голубовато-зеленая стена снова засветилась яркой вспышкой, и на ней появились какие-то бегущие фигуры. Это были мужчины, женщины, дети и старики. Почти все они, одетые в белые платья, рубахи и штаны, бежали, спотыкаясь и с ужасом оглядывались. В левой части стены-экрана остановился какой-то старик. Он пополз к ракете, метрах в трех от нее снова поднялся на ноги и застыл в неподвижной позе.
На стене опять появилась надпись по-русски:
«ТАК
ПРОИЗОШЛО ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО С ОДНИМ ИЗ
ОБИТАТЕЛЕЙ ГОЛУБОЙ ПЛАНЕТЫ ОКЕАНИЯ. ПОТОМ МЫ
ВЗЯЛИ ЕГО С СОБОЮ».
Заинтересованные увиденным, земляне внимательно смотрели на людей, остановившихся вдалеке от ракеты. Вдруг они бросились врассыпную, что-то крича. Через несколько секунд из сопел ракеты вырвался столб пламени, и она стала отрываться от земли.
Как только на стене-экране погасло изображение, овальный зал снова осветился, и земляне с улыбкой посмотрели друг на друга.
— По-моему, фильм напоминает что-то уже виденное, — заметил астроботаник, — хотя досточтимый Аг и называет это хроникой.
— Отдаленно похоже на «Праздник святого Йоргена», — сказал Филипп Иванович. — Это была одна из первых комедийных лент с участием великолепных Игоря Ильинского и Анатолия Кторова.
— Согласен я с оценкой вашей Кторова, — прозвенел Аг, — наслышались мы много про которого, но лично я видал его в спектакле — «Школа злословия», по-моему, не так ли?
— Ка-аа-аким образом, — начал заикаться астроботаник, — как вам стало известно об этом спе-спеспектакле?
— Ах, это длинная история, — проскрипел Эм-дээс-тэ. — Иногда мы смотрим ваши фильмы и спектакли благодаря «летающим тарелкам». Что касается Ричарда Бринсли Шеридана, то он был знаменит и как выдающийся оратор. Вы помните его знаменитую шестичасовую речь на процессе против генерал-губернатора Индии... э-э-э... как его звали, Петр Валерианович?
Хворостов опустил голову, проклиная себя за неосторожно заданный вопрос. Ни о какой речи Шеридана он не слыхал и не знал имени этого проклятого генерал-губернатора.