Иногда я думаю, что голос, который я услышала, был голосом моего ангела — хранителя, потрясённого подлостью, совершенной женщиной, у которой была своя дочь, готовой спокойно и цинично сделать инвалидом умную, красивую, чудесную девочку — дочь другой матери. Именно в этот момент, когда воздух стал багровым, мой ангел — хранитель сменил белизну своих крыльев на красный цвет — и превратился в Ангела — мстителя…
Москвичка Ирина Л. утверждает, что тот, кого заботит благополучие близких ему людей, не должен совершать низких поступков.
Не только наши судьбы, но и судьбы наших близких зависят от нас самих. К этому выводу я пришла давно. Понятия типа «кармическое наказание» — не слишком близки и понятны мне. А вот «нести крест» — куда понятней.
В связи с этим хочу в качестве предостережения тем, кто совершает дурные поступки, не думал о последствиях, рассказать одну историю, которая произошла не так давно, и непосредственными участниками которой была я сама.
У меня взрослая дочь. Она по образованию юрист. И, судя по тому, как продвигается её карьера — очень неплохой.
Несколько лет назад один из моих партнёров (у меня тоже своя фирма), тоже юрист, предложил открыть аудиторскую фирму совместно с моей дочерью. На первом этапе я активно поучаствовала в развитии фирмы (для собственного ребёнка, как — никак!), дочь разумеется тоже.
Итак, аудиторская фирма была создана. Учредители определены. Необходим был исполнительный директор. Его нашли. К юриспруденции эта дама — назовём её Чесночихина Валентина Петровна — не имела ни малейшего отношения. Зато была бывшим работником одного из исполкомов и, как все номенклатурщики, знала все входы и выходы, а потому могла быть, по нашим расчётам, весьма полезна.
За дело Валентина Петровна взялась рьяно: сама набрала штат, нашла первые заказы.
Была она весьма неприятной женщиной как внешне, так и поведенчески: выжженные перекисью волосы, тяжёлый, как у мужчины шаг, нарисованные по телу яркой помадой губы на помятом немолодом лице, «деловые костюмы» обязательно трикотажные и в обтяжку, подчёркивающие все «впуклости и выпуклости», и при этом нежный воркующий голосок. Насколько она была старше меня — не знаю, не исключено даже, что мы ровесницы, но когда она расточала мне комплементы типа «такая молодая», «такая красавица», и т. п., мне становилось не по себе. Дочь мою, по её словам, она обожала. Столько восторгов по поводу красоты, ума, воспитанности, пересказы отзывов о ней других людей и как резюме: «Я просто без ума от вас!» — обязательная программа наших встреч.
Быстро сказка сказывается, да не быстро дело делается. Фирма работала. Вроде процветала. Чесночихину ввели в состав учредителей, передав ей по 10% акций от каждого, т. е. 20%.
Немного смущало лишь то, что всё время росла расходная часть, а прибыли, которую можно было пощупать — всё не было.
Более того, моя дочь длительный период не получала вообще ничего, хотя работала с энтузиазмом. Валентина Петровна извинялась, объясняла, что сначала надо расплатиться с наёмными сотрудниками, а «нам, учредителям, в последнюю очередь». С этим мы не спорили. В это время дочь ждала ребёнка. Такое, казалось бы житейское дело, для неё обернулось тяжёлым марафоном по больницам. Мне пришлось за неё время от времени общаться с Чесночихиной. Сначала интуитивно, потом нечаянно услышав её перешёптывание с главным бухгалтером, я поняла, что они обворовывают фирму.
Я поставила об этом в известность соучредителя дочери. И мы потребовали объяснений. Были слёзы, крики — весь набор пойманного вора. И — месть: запись в трудовой книжке дочери, что она, якобы, работает «по совместительству». Чесночихина срочно заменила один приказ о приёме на работу другим и, т. к. до этого в трудовую книжку дочери она не удосужилась ничего записать, то сделала запись в том виде, который устраивал её мстительную душу.
В конечном итоге дочь лишилась оплаты больничных, дикретных, всяческих пособий на ребёнка и постоянного трудового стажа.
А мадам «исполнительный директор», бросив всё в полной неразберихе, ушла. А через два месяца выяснилось, что у неё уже зарегистрирована своя фирма, куда она успела перебросить часть средств и клиентуру.
Конечно, надо было отдать её под суд, но судиться в наше время — бесполезно, да и противно. Кроме того, просто пожалели — у неё тоже была дочь с ребёнком, и что-то там не складывалось (не помню что). Помню, что я тогда сказала: «Пусть Бог ей будет судьёй!»
Прошёл год. В разговоре с женой партнёра моей дочери, случайно была поднята эта тема. «Видишь, — сказала мне она, — Бог её судить не стал. Она живёт и процветает!» А я ответила: «Не сегодня, так завтра. Кроме того, кара может прийти не к ней, а к тем, кто ей дорог. А так как она из мести мне сделала зло ни в чём не повинному новорождённому ребёнку и его матери, то я не удивлюсь, если кара постигнет её дочь и внука».