Вообще Артёма напрягало в этой поездке всё. Но больше всего напрягала отрешённость сына. От непривычной еды тот воротил нос и ничто его не радовало. Однажды на вечерней стоянке Славка молча направился в кусты.
- Ты куда? – спросил его отец.
Но сын не ответил.
- Эй, ты куда? – уже крикнул ему Артём.
- Посрать – мрачно ответил тот.
- Возьми ружьё!
Но сын лишь раздражённо отмахнулся.
Дождавшись, когда Славка начал скрываться за кустами и деревьями, Артём осторожно пошёл за ним, не желая оставлять пацана без пригляда. Славка отошёл подальше от лагеря и, найдя себе удобное место, присел. Незамеченный им Артём, скрывшись за кустом, контролировал сына метров с 20. И тут он увидел, как справа в траве в направлении Славки мелькнула жёлто-коричневая спина. Пума! Она не неслась галопом, а целенаправленно быстро рысила к мальчишке. Артём даже испугаться за сына не успел – потом испугается – он молниеносно совершил три действия одновременно: встал, передёрнул цевье и вскинул ружьё к плечу. А в конце своего движения сразу выстрелил. И попал. Эффект попадания был зрелищным – пуму перевернуло в воздухе через голову. Она рухнула без движений. Артём быстро подошёл к пуме. Тяжёлая пуля попала ей в спину прямо в позвоночник и вырвала крупный кусок плоти. Показалось, что кровавая рана даже парит. Открытые глаза пумы стали стеклянными. Из влажной пасти хищно выглядывали острые клыки.
Подошёл Славка и потрясённо спросил:
- Кто это?
- Пума. Хотела тобой поужинать. Я же тебе не спроста говорил взять ружьё и быть внимательным. Хочешь ещё пожить – будь готов к борьбе за каждый день жизни.
Видимо произошедшее впечатлило сына, потому что он с тех пор стал отходить от лагеря только с оружием.
В лагере Грэйс спросила почему он стрелял. Артём рассказал и в сторону убитой пумы ушло несколько человек. Через некоторое время они принесли её шкуру и развесили на фургоне торговца.
Этим же вечером лёжа у костерка Артём в который раз говорил сыну:
- Славка, нельзя сдаваться. В любой момент может произойти всё что угодно. И даже если нам суждено умереть через месяц, то лучше это пусть будет через месяц, а не сейчас и не в пасти хищника, который тебя начнёт есть, когда ты ещё жив.
- А почему ты говоришь, что мы умрём вместе? – спросил сын.
- Да потому, сынок, что мне здесь без тебя делать нечего! Если с тобой это случится, то я без тебя жить не собираюсь. Незачем! За тобой уйду. Тебя я не оставлю.
- И что ты сделаешь? Убьёшь себя?
Артём задумался. И вправду, что он сделает? Просто выстрелит себе в сердце? Он вспомнил своё детство. Родной двор своего микрорайона. Вспомнил, что когда он был учеником начальной школы, в соседнем доме проживал высокий худощавый парнишка - десятиклассник. Все звали его Чиса. Как оказалось, это была его фамилия. Вёл себя он немножко нелюдимо, ни с кем близкой дружбы особо не заводил. А в один солнечный весенний день Артём, выйдя на улицу, заметил толпу людей у соседнего дома. Побежал посмотреть. И услышал:
- Чису хоронят!
Что? Как? Я же его на днях видел! В толпе уже во всю об этом говорили, мол он признался в любви своей однокласснице, а та посмеялась над ним, да ещё и сказала, что он еврей. Тогда Артём ещё не знал, что еврей – это просто такая национальность, а вовсе не оскорбление. В общем Чиса взял отцовское охотничье ружьё и выстрелил себе в сердце. И теперь на похоронах стоит она (у, змеюка) эта его одноклассница – виновница в смерти. И на лице её не видно никакого горя.
Глядя на то, как убивается мать Чисы над гробом мёртвого сына, как каменной мумией рядом стоит его осунувшийся и посеревший отец, Артём дал себе клятву, что никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не убьёт себя сам. Пусть весь мир рушится в труху, но сам себя он не убьёт, тем более из-за какой-то девки. Он не может допустить, чтобы его мать убивалась также, как мать Чисы.
И вот теперь пришло время исполнить клятву. Он не будет убивать себя сам. Он совершит какой-нибудь теракт, например, устроит массовую бойню в салуне и хоть так отомстит этому долбаному, проклятому, ненавистному миру. Но признаваться сыну в этом почему-то не хотелось, было тут что-то не совсем правильное и где-то немного постыдное. И он просто сказал:
- Я сделаю так, что меня убьёт кто-то другой.
День за днём караван тошнотворно медленно тащился по прерии. Даже Миган с Грэйс возмущались этой черепашьей скорости, но отделяться от каравана не рисковали. Как-то Артём одним выстрелом мелкой картечью свалил сразу двух куропаток из попавшейся им в чахлой траве стайки. Вечером из грудок куропаток и риса сделал специально для сына что-то похожее на плов, а себе пожарил на шампурах ножки. Им хватило и на ужин, и на завтрак. Хватило даже немного угостить своих спутников. Те в свою очередь делились с ним кукурузными лепёшками, которых Артём ещё не научился делать.