Кто-то опустился рядом с ней на дерево.
— Давайте чаю выпьем? — на неё внимательно смотрели весёлые карие глаза.
Сергей открыл термос, и налил рубиновую жидкость в крышку. Отдал Вере, которая молча приняла чай. Себе налил в пластиковый стакан.
— Егор в командировке, — сказал он так, будто Вера спрашивала.
Вера кивнула. Она не стала спрашивать: зачем вы мне это говорите?
— Алина у нас пока. Мне нельзя уезжать, у Насти через три недели срок, мало ли что, в любой момент могут начаться роды.
— Уже так скоро? — удивилась Вера. — Мне летом казалось, она месяце на пятом. А получается, уже больше шести было.
— Да, — улыбнулся он. — Стройняшка, даже беременная.
Он так тепло это сказал, что Вера моментально перестала тяготиться его обществом, почувствовала симпатию.
— Она сама собиралась сегодня Алину везти, очень хотела вас увидеть. Но я ей запретил. Куда уж?
— Ох, — вздохнула Вера. — Если честно, даже не знаю, что вам ответить, Сергей.
— Всё сложно, да? Я в этом понимаю. У меня было столько психотерапевтов, что со счёту сбился. Ничего, что я вам это говорю? Странно прозвучит, но мы, вроде, не чужие люди.
— Говорите, конечно!
— Спасибо! Мне это до сих пор нужно периодически — поговорить о проблемах. Егор, наверно, уже замучился слушать меня за эти годы, но стоически держится, говорит со мной, мы вместе всё анализируем. А Настю нельзя волновать пока.
— А классно вы тогда летом удрали, — вдруг вспомнив, улыбнулся он. — Кстати, я мог вас остановить, потому что отчётливо видел момент, когда вы решили бежать. А вы на меня не смотрели. Но решил, пусть десантура сам уже шевелится.
Вера смотрела прямо перед собой.
— Не подумайте, что я в виде адвоката тут. Если он узнает, что с вами говорю о таких вещах, то в морду мне даст однозначно. Но я единственный знаю ситуацию, так сказать, изнутри. И у меня к Кристине до сих пор много чего… Я не признаю все эти сюси-пуси: нет человека, и всё ему прощено. С чего это? Если этот человек стольким людям жизни поломал?
— Сергей, но ведь у каждого своя голова на плечах!
— Безусловно, Вера! Но её надо было знать. Она была виртуозным манипулятором. Знала у близких все слабости, и кого как заставить плясать под свою дудку. А у Светы родителей не было. Только я. И не уберёг. И Свету не уберёг, и Егора. Она играла им, как кошка мышью. Выпустит, и обратно. То ли нужен, то ли нет. А как только он встретил вас, начал жить своей жизнью, так сразу очень срочно стал нужен! Она не вынесла его счастья. Он же вас действительно любил, но я это понял потом, позже. Тогда, если честно, думал, что Егор хочет Кристину позлить. И видимо, он всё ещё был под её влиянием. А она сразу оценила его, и он внезапно оказался лучше всех. Но ненадолго. Потом за старое опять. Дочкой не занималась.
Когда он понял, что натворил, словно потух. Слоем льда покрылся, не пробиться. Уже после того, как овдовели, он стал снова со мной говорить. Свои беды отодвинул, начал меня вытаскивать.
— Дело прошлое, Сергей. Что ж теперь? Как сложилось, так и сложилось. Вам очень сочувствую.
Он кивнул.
— Если бы Света забеременела, времени бы не было на глупости. Но не получалось почему-то. Судьба.
— Но вы же любите Настю? — с тревогой спросила Вера, заглянув в его лицо.
Он словно очнулся.
— Переживаете за неё? Это хорошо, — улыбнулся он. — Люблю, конечно! Если бы не она, пропал бы уже. С тех пор, как ей исполнилось восемнадцать, и она начала меня атаковать, а это почти четыре года, я послал всех психотерапевтов. И чай пью с конфетами, а не с таблетками. Любовь лечит всё, Вера. Настя — всё для меня, вся жизнь.
Они помолчали.
— Любовь лечит всё, — задумчиво повторил он. — И мой друг ожил: впервые за долгое время вижу человека, а не робота. Он очень любит дочку, конечно, но на себе совсем поставил крест. А теперь словно дышит глубже, другой стал.
Вера молчала. Обсуждать Егора она была не готова.
— Ещё чаю? — улыбнулся Сергей
— Давайте, — Вера протянула крышку от термоса. — Это ройбуш. Я люблю.
— Настя делала. Так и сказала: любимый чай Веры.
— Надо же, такие мелочи помнит! Передайте Насте большое спасибо.
— Есть мелочи, которые не мелочи. Не загрузил я вас?
— Нет, что вы! Наоборот, жалею, что раньше вы остались для меня не раскрыты.
— А вы до сих пор для всех закрыты, — проницательно заметил он. — На все замки. Но это пройдёт, поверьте!