Шерри бросилась ко мне в объятья, содрогаясь всем телом, и я ужасно пожалел, что не послушал Робинсона и не пошёл более простым путём: через завод Мэнделла.
Отдышавшись, мы, наконец, двинулись в путь. И вскоре оказались в широком туннеле, он разветвился на несколько проходов, я уверенно направился вправо, сразу оказавшись по колено в воде.
— Твою ж мать! — по слогам сказал Робинсон.
Шерри истерично завизжала, а я ощутил, что превращаюсь в соляной столб. В полсотни ярдов из бешено закрутившейся воронки показалась плоская треугольная голова, покрытая чешуёй, с пробегающими по ней ярко-голубыми огоньками. Под потолок, словно толстый канат, плавно покачиваясь из стороны в сторону, вытянулось гладкое тело.
— Стреляем! — заорал Робинсон.
— Не стрелять! Током убьёт! — крикнул я.
Но у Робинсона не выдержали нервы, он нажал спуск у своей пушки, разряд ударил в гибкое тело гадины, пробежала волна мерцающих ярко-голубых вспышек, и обрушилась на меня штормовым валом — я стоял впереди всех. Пронзила разрывающая каждую клетку тела нестерпимо мучительная боль. На глаза словно набросили чёрный платок. Но усилием воли я не дал сознанию покинуть меня.
— Отходим! — приказал я.
Мы выскочили из прохода в туннель.
— Ну что нам теперь делать? — спросил Тайрон ядовито. — Возвращаться? Говорили тебе, ублюдок, что здесь обитает. Ты не верил!
— Тайрон, я знал про эту хрень, — бросил я раздражённо.
— Знал?! — вскрикнул он, трясся меня за плечи. — Почему ты не сказал, тварь! Мы никогда бы не пошли! Она нас задушит и сожрёт. Я знаю! Отец рассказывал. Эти гады жутко прожорливые.
— Хватит народ пугать, — оторвав его руки от себя, — холодно отозвался я. — У меня есть план. Все отошли подальше. Быстро!
— Ты спятил, Хэнк? — пробормотал Робинсон. — Ты не справишься один. Она тебя убьёт.
— Дорогой, мы вернёмся и тебя спрячем, — Шерри обвила меня за шею, прижавшись так нежно, что я ощутил, как бьётся её сердце даже сквозь толстую резину костюма. — Марли не найдёт тебя. Ну, пожалуйста.
В её голосе звучала искренняя боль и тревога, и на мгновение показалось, что это разумное решение.
— Правда, Хэнк, — подал голос Стив. — По мне так лучше прикончить этого урода, — он ударил кулаком по ладони. — Ты сейчас так популярен стал, тебе все помогут.
— Я с большим вниманием выслушал глубокие соболезнования по поводу моей кончины, — решительно оторвав от себя дрожащую Шерри, холодно сообщил я. — Отошли все! Ждите меня. Не вернусь, быстро возвращаетесь тем же путём. Все понятно?
Сбросив ранец, я порылся в его отделении, и выудил несколько плоских металлических коробочек, которые прикрепил на стенах и встал в центре. Ждать пришлось недолго. В проёме туннеля показалась плоская голова, покачиваясь на гибком теле, она поднялась до потолка. По чешуе промчался вихрь ослепительных вспышек.
Тварь исчезла, словно растворившись в воздухе, чтобы материализоваться прямо у меня над головой. Я молниеносно отпрянул в сторону и ударил по кнопке панели, прикреплённой к левой руке. Под басовитое гудение вокруг анаконды образовалась «клетка» из мерцающих оранжевых пунктирных линий. Гадина свалилась вниз и в стремительном броске ринулась на одну из «стенок». Гудение усилилось, оранжевые линии вспыхнули ярче и обволокли тело твари, как тонкая кожа. Анаконда стала биться о стенки, которые начали быстро сдвигаться вокруг неё, сгущаясь в плотную оранжевую сеть.
Наконец, гнусная тварь оказалась заключённой в прочный мешок. Она дёргалась, извивалась гибким телом, пытаясь освободиться, но постепенно её движения начали ослабевать. Я закинул ранец за спину и, взяв в руки пушку Теслы, отошёл подальше. Подождав, пока под нарастающее гудение шкала зарядки дойдёт до красной отметки, несколько раз нажал на спуск. В застывшую кучу ударил тонкий невыносимо яркий пучок света, разметав мерзкую гадину по стенам и потолку в кровавую пыль.
И тут же ощутил, как предательски дрожат ноги в коленях, трясутся руки, не удержался и соскользнул вниз по стене, тяжело прерывисто дыша. Никогда в жизни я не испытывал своё изобретение таким безобразно опасным путём.
— А сказать, что у тебя оружие есть ты не мог? — голос Тайрона звучал рядом с сильнейшей досадой, он явно переживал, что обругал меня.
— Я не знал, сработает или нет, — честно объяснил я, вставая, опираясь на его руку. — Все пошли. Осталось всего ничего.