— Это интересно. Что именно?
— В первую очередь любые сексуальные извращения.
— Например?
— Педерастия — это страшное нарушение наших законов.
— Ну, мне это не грозит, — усмехнулся я. — Я женат.
— Вы защищали права этих моральных уродов.
— Это моё личное дело — нахмурившись, бросил я. — Я защищаю права не только геев, но и евреев, арабов, чернокожих и любых людей, кто требует защиты.
— Хорошо, гражданин Теллер, наш разговор окончен. Это адрес ваших апартаментов, где вы будете жить. Это находится над кафе «Пристань надежды». И вот ваше направление на завод, где будете работать. Это предприятие принадлежит гражданину Александру Мэнделлу. Завтра утром можете приступать.
Марли, естественно, не поинтересовался, есть у меня желание работать именно в том месте, а не в другом. Но возражать не хватило духу. Я сунул приглашение и ключи от квартиры в карман, взял толстый томик с надписью: «Кодекс Коммунитаризма» и уже собрался встать, как услышал вновь его предостережение:
— И последнее, — он помолчал, покачиваясь в кресле, изящно приставив к виску два пальца. — Не предпринимайте никаких попыток к бегству. Покинуть самостоятельно это место вы не сможете. Оно находится глубоко под водой, в морской впадине. Малейшее поползновение и вы окажитесь у столба на площади с завязанными чёрным платком глазами. Всего доброго.
Последние слова моего собеседника звучали откровенной издёвкой. Когда передо мной раздвинулись створки, я чуть не рухнул на тротуар, споткнувшись о порог, настолько ноги дрожали в коленях. Но конвоиры не последовали за мной. Судя по всему, Марли считал, что бежать я не намерен.
Оглядевшись по сторонам, не заметил ли кто моей растерянности, я выпрямился и не спеша двинулся по улице вниз. Пока не упёрся в огромное, от пола до потолка окно в широкой раме из матового темно-серого сплава.
Из отражения навстречу шагнул персонаж, смахивающий на бездомного, в котором я с трудом узнал себя. Бледное, осунувшееся, небритое лицо. Под глазами залегли глубокие сине-фиолетовые тени. Всколоченные тёмные волосы. Мятые, порванные в паре мест, рубашка и брюки. С грустью я улыбнулся. Если журналюги подстерегли бы меня в таком опустившимся виде, обеспечили бы себе роскошный гонорар. Впрочем, меня давно тошнило от собственных глянцевых изображений: высокий, широкоплечий с сияющими глазами цвета неба с оттенком стали, излучающими оптимизм и волю к победе. Сейчас я видел сломленного человека, худого сутулого с потухшими глазами. Я не удержался от вздоха и прижался носом к стеклу.
Рассекая блестящими зигзагами блекло-зеленоватую воду, промелькнула стайка серебристых рыбок. Сменившись на группу ярко-сиреневых морских коньков. Застыв на месте, словно подвешенные в воздухе шахматные фигурки, они с любопытством изучали меня выпуклыми глазками-пуговицами на вытянутых мордочках.
Невдалеке темнела каменистая гряда, которую ярким ковром усыпали полипы разнообразных форм и размеров: круглых, овальных, высоких и совсем плоских; кислотных цветов: лимонно-жёлтых, изумрудных, ослепительно алых. Со дна поднимались длинные тонкие ленты водорослей, бурые, ярко-зелёные. Я не очень хорошо разбираюсь во флоре и фауне океанов, но подобное буйное разноцветье скорее бы соответствовало южным широтам: субтропикам. А я должен был находиться в северной части Атлантики.
Желудок свело судорогой, я вспомнил, что эти странные люди хоть и уверяли, что спасли мне жизнь, покормить забыли. Я похлопал себя по карманам и обнаружил, что бумажник цел и невредим. Платиновые карточки крупнейших мировых банков стали абсолютно бесполезны: я не заметил ни одного банкомата или вывески банка, зато пачка баксов согрела душу. Я подошёл к тротуару и проголосовал. Передо мной затормозил лупоглазый, побитый временем ретромобиль цыплячьего цвета с планкой «Такси» на крыше. Капот, с которого спускалась радиаторная решётка в виде водопада, крылья объединялись в тяжеловесную обтекаемую форму, словно машина деформировалась от нагревания.
Бросив на заднее сиденье томик со сводом законов этого проклятого места, я плюхнулся рядом, бросив коротко: «Пристань надежды».
Через пару минут мы остановились напротив углового здания из темно-серого камня. Первый этаж занимал ряд высоких окон в рамах из ажурного кованого металла, разделённых плоскими панелями из более светлого камня. На втором этаже шёл ряд двухстворчатых окон, видимо, жилая часть. Вход в здание на углу обрамляли плоские резные столбы из серо-белого мрамора. Сверху нависал массивный застеклённый эркер. Я бросил взгляд на счётчик, усмехнувшись мизерной сумме. Вытащил пятёрку и протянул водиле. Тот с равнодушным видом хотел взять и вдруг побледнел, как мертвец, вжавшись в руль. На лице возникло неописуемое выражение ужаса, словно я решил расплатиться клубком шипящих змей.