Роберт изо всех сил старался запоминать, но все чаще замечал, что память подводит. Последние дни пребывания в клетке и первые дни обучения тонули в тумане, вспоминаясь лишь обрывками сцен и слов, да и вести счет дням становилось все трудней и трудней. Молодой человек с ужасом понял, что не помнит, сколько времени провел в заключении. Роберт не знал, чего ждать даже от самого себя -- провалов памяти, раболепного подчинения, как у Джека, или реакции на какую-то кодовую фразу, которая превратит его в живую бомбу или Бог знает, что еще. Оставалось надеяться, что в процессе транспортировки к неизвестным "опекунам", о которых то и дело твердили похитители, он все же сможет бежать и добраться до ФБР, а еще лучше до прессы. Пока же следовало выжить, а значит, терпеть, молчать, брать пример с Джека и при этом не спятить. И это давалось все трудней.
Марша Смит принимала поздравления и подарки, как всегда сохраняя спокойствие и самообладание. Ей не показали новорожденного, и она была благодарна врачам за подобную деликатность. Впрочем, о нем вообще никто не говорил, словно никакого младенца и не было. Маршу поздравляли с успешно выполненной миссией, восхищались ее выдержкой и беспокоились о ее здоровье. Последнее было напрасным -- здоровью Марши не угрожало ничто. Молодая женщина вежливо улыбалась, благодарила посетителей за заботу и размышляла о своем будущем.
Без малого два месяца прошло с тех пор, как ее жизнь круто изменилась, но теперь будущность Марши в новом мире была обеспечена, хотя и дорогой ценой. Молодая женщина никогда не пыталась спорить с неизбежностью, и теперь была обладательницей полных гражданских прав, пятидесяти тысяч долларов на обзаведение, пяти предложений о работе, а также благодарности консулов. Все эти блага обязаны были привести ее в полный восторг, так что Марша согласно кивала, время от времени вставляли в разговор ничего не значащие фразы, а когда это было необходимо, уверяла, что всегда готова служить свободному миру.
Поплакать же Марша решила ночью, когда ее, наконец, оставят в покое.
Свободный Торнтон холодно оглядел четырех подопытных, и Линкольн Райт довольно заметил, как под этим взглядом субъекты побледнели и поежились. Предстояло осуществить последнюю стадию эксперимента и тем самым окончательно расставить все точки над "i". В целом опыт прошел успешно, питомцы были тихи и послушны, и даже Роберт Шеннон ничем не напоминал человека, которого он впервые увидел в комнате собеседований. Бывший архитектор являл собой блестящий пример мастерской дрессуры, с готовностью отзывался на данную ему кличку, а во время трехдневного экзамена продемонстрировал прекрасную выучку и послушание. К невероятному облегчению Линкольна Райта никакой опасности для сенатора Томпсона этот ненужный родственник более не представлял.
Свободный Торнтон взял со стола распечатку, и Роберт почувствовал, как по спине пробежал холодок. Еще ни разу ему не удавалось сдать экзамен раньше третьего раза, а сейчас у них была лишь одна попытка. При мысли, что он мог не сдать экзамен, Роберта начинало колотить. Молодой человек уже не верил, что при провале экзамена их могут убить -- слишком много средств и сил было вбухано похитителями в их обучение, но неизбежное наказание и несущая им боль заставляли сердце колотиться почти в самом горле.
-- Йеллоу, шаг вперед, -- приказал Торнтон, и дрожащая Джен вышла из строя.
Некоторое время свободный разглядывал девушку с головы до ног, как будто не замечал растущего страха подопытных, а затем произнес:
-- Ты сдала экзамен. 98 баллов -- лучший результат.
Роберт услышал вздох облегчения Джен и почувствовал смятение Джека. Джек больше не был первым и сейчас пребывал почти в панике.
-- Браун, шаг вперед.
Джек торопливо подчинился. Роберт не мог видеть его лица, но ему казалось, что даже спина Джека выражает его желание услужить и понравиться.
Когда тишина стала почти невыносимой, а Джек явно готов был упасть на колени, чтобы молить о втором шансе, Торнтон разомкнул губы.
-- 82 балла -- не лучший результат, но ты сдал экзамен.
Плечи Джека опустились, казалось, еще немного и он разрыдается от счастья.
-- Грин, шаг вперед.
На негнущихся ногах Роберт присоединился к Джеку и Джен. От волнения во рту пересохло, и молодой человек почувствовал, как на лбу выступила испарина.
-- 77 баллов. Минус три балла -- и ты бы провалил экзамен. Что ж, тебе повезло. Вайт! Три шага вперед!
Когда бывший топ-менеджер вышел вперед, пленникам показалось, что температура в комнате понизилась на несколько градусов. Роберта пробрал озноб.
-- 74 балла, -- ледяным тоном объявил свободный Торнтон. -- Ты не сдал экзамен, Вайт. Утилизация!
Локхидовец растерянно оглянулся, попытался что-то сказать, но с его губ сорвался только хрип.
-- Я буду стараться... -- прошептал, наконец, он, -- я буду все делать... пожалуйста... еще один шанс...
И в этот момент раздался выстрел. Не веря своим глазам, Роберт увидел, как несчастный пошатнулся, а затем стал медленно оседать. Рухнул на колени, пару мгновений постоял, потом упал лицом вниз.
-- Поздравляю вас с успешной сдачей экзаменов, -- спокойно продолжил Торнтон, словно ничего не случилось. -- Отныне ваша будущность обеспечена. Через два дня вы отправитесь на аукцион, где впервые предстанете перед вашими будущими опекунами. Постарайтесь произвести на них хорошее впечатление...
Он еще что-то говорил и говорил, но Роберт почти не слышал. Локхидовцу не хватило одного балла -- один балл разделил жизнь и смерть. У него в запасе оказалось целых три балла... всего только три...
Вид мертвого тела делался непереносимым, запах крови вызывал дурноту и молодой человек отвернулся.
-- Грин! -- Торнтон оборвал свою речь и повелительно простер руку в сторону Роберта. -- Приказа отворачиваться не было! Шесть часов занятий на тренажере!!
Роберт стал почти зеленым. Через два дня их повезут на аукцион... Через два дня у него будет шанс на побег... если только не шесть часов в колодках... Роберт глубоко вздохнул и опустился на колени.
-- Свободный Торнтон... я виноват... я раскаиваюсь... пожалуйста... простите... -- отчаянно твердил он слова, которые обычно говорил Джек. -- Это больше не повторится...
Линкольн Райт и Джеймс Торнтон довольно переглянулись -- перезагрузка завершилась.
-- Ну что ж, -- задумчиво произнес руководитель эксперимента. -- Я рад, Грин, что ты понимаешь свою вину. Хорошо, на этот раз тебе будет достаточно четырех часов занятий. Браун, принеси тренажер и помоги Грину.
Джек поклонился и со всех ног бросился выполнять приказ. Роберт стоял на коленях, чувствуя себя совершенно опустошенным. Мольба о пощаде оказала на него большее воздействие, чем он ожидал, и сейчас он отчаянно пытался собрать осколки своего "я". Воспоминания о школах, встречах с президентами -- все было не то, и Роберт ухватился за память о деде. Дед никогда бы не сдался, что бы с ним не случилось. Дед бы сражался до конца!
Джек приволок колодки, установил их перед Робертом и, повинуясь приказу Торнтона, надавил молодому человеку на затылок. Роберт послушно наклонился, разместил шею и запястья в специальные выемки, и Джек старательно закрепил сверху еще одну плиту.
-- Молодец, Браун, -- похвалил Джека Торнтон и покровительственно потрепал его по щеке, -- ты хороший питомец. Я уверен, у тебя будет прекрасный опекун. А ты, Грин, постарайся впредь вести себя хорошо. Это в твоих же интересах. Йеллоу и Браун до ужина можете отдыхать и, кстати, скажите уборщикам, чтобы навели тут порядок.
На этот раз в кабинете Томаса Лонгвуда собралась только группа Торнтона. Отчет об эксперименте вызывал одобрительные кивки главы службы адаптации. Торнтон гордо демонстрировал на экране снимки и схемы, а по окончании отчета подвел итог: