Репортер “Геральда” грубо оборвал его:
– А может быть дело, которое возбудил против вас окружной прокурор, провалилось только потому, что два свидетеля очень кстати умерли в результате несчастного случая?
Маурер с сожалением посмотрел на него. “Этот придурок окажется замурованным в блоке цемента на дне моря, так и не повзрослев”, – подумал он и покачал головой.
– Мистер Форест не сообщил мне ни о каких свидетелях. Я не знаю о них ничего, кроме того, что прочитал в газетах сегодня утром. Мне сказали, что принадлежащий мне золотой карандаш был найден возле плавательного бассейна Джун Арно. На карандаше были мои отпечатки пальцев и пятно крови. Оказалось, что кровь той же группы, что и у мисс Арно, и полиция пришла к поспешному заключению, что раз не найдено крови в том месте, где был карандаш, то именно я – убийца мисс Арно. На этом нелепом доказательстве полиция и построила все дело. На самом же деле, когда я был у мисс Арно накануне ее смерти, я поранил палец и кровь попала на карандаш. Я уронил этот карандаш в сток. Вам известно, что я – человек не бедный, и всегда могу купить себе другой, поэтому я оставил его в стоке. – Он сделал паузу, и затем добавил с улыбкой, которая выглядела как угрожающий оскал. – Что я могу поделать, если моя группа крови оказалась той же, что и у мисс Арно?
Маурер подал знак и четверо телохранителей немедленно двинулись вперед, расталкивая репортеров в стороны. Маурер быстро спустился по ступенькам и нырнул в машина.
Голович пробрался вслед за ним, пока телохранители сдерживали репортеров. Машина рванулась с места.
Как только они отъехали от изумленной толпы, Маурер откинул голову и издал короткий лающий смешок.
– Забавно, Эйб. За все деньги этого города стоило посмотреть, каким стало лицо у этого негодяя Фореста, когда ты за него взялся. – Он хлопнул Головича по жирному плечу. – Теперь я могу выйти из дела. Послушай, Эйб, вот что я хочу, чтобы ты сделал. Составь полный список моих денег: вкладов и наличных. Мне нужен также список акций и облигаций и их текущая стоимость.
Голович быстро с подозрением посмотрел на него.
– Зачем, Джек?
– Неважно. Я хочу выйти из дела. Я получил столько денег, сколько хотел. А синдикатом я сыт по горло. Если они хотят управлять Калифорнией, пусть занимаются этим сами.
– Я думал, что ты займешься Феррари, – резко сказал Голович.
Маурер улыбнулся, но его глаза были как лед.
– Это верно. У меня была такая мысль, но Сейгель все провалил. Я думал, что он хоть на этот раз сможет провернуть дело, но он проваливает все, к чему прикасается. Успеха он добивается только у женщин и больше нигде.
Голович, побледнев, посмотрел на Маурера:
– Что с ним случилось?
– Феррари оказался слишком быстр для него, вот что случилось. Эту ставку я проиграл. Я говорил с Большим Джо. Я объяснил ему, что ко мне это не имеет никакого отношения. Ему, кажется, было даже смешно, что кто-то мог попытаться разделаться с Феррари, очень смешно.
Большой “кадиллак” свернул в ворота виллы Маурера и помчался к дому. В свете яркого утреннего солнца Голович заметил довольно много скучающих людей.
– Кто эти парни? – спросил он. – Что они здесь делают?
– Простая мера предосторожности, – ответил Маурер. – Мне не хочется рисковать. Если Феррари попробует какой-нибудь из своих трюков на мне, ему придется плохо.
Голович ничего не сказал, но почувствовал, как холодок пробежал по его спине. Неужели Маурер, действительно, верит, что все эти вооруженные люди смогут защитить его от Феррари, если тот вздумает расправиться с ним? Неужели он такой слепой и самонадеянный дурак?
Машина остановилась у величественного входа.
– О'кей, Эйб, составь эти списки и приходи к ленчу. Яхта стоит неподалеку. Может быть я уеду сегодня же вечером, – сказал Маурер, вываливаясь из автомобиля.
– Джек, – хрипло спросил Голович, – что же будет со мной, если ты уедешь?
Маурер уставился на него так, словно не поверил тому, что он услышал.
– С тобой? – спросил он, нахмурившись. – Ну, думаю, ты как-нибудь устроишься. – Он по-волчьи оскалился. – Может, у меня появится какая-нибудь идея, когда ты придешь к ленчу.
Трое вооруженных парней сидели в холле. Увидев Маурера, они вскочили и вытянулись.
– Оставайтесь здесь, ребята, – сказал он, – и смотрите в оба.
– Будьте уверены, босс, – ответил один из них. – Все будет в порядке.
– Дай-то Бог, – усмехнулся Маурер и вошел в большую гостиную.
Долорес стояла у открытого окна, выходящего на веранду. В простом черном платье она выглядела стройной и привлекательной. Она была бледна, под глазами залегли тени.
– Здравствуй, Долли.
– Привет, Джек, – отозвалась она.
– Приготовь мне коктейль, пожалуйста. Он подошел к окну и посмотрел вниз на большой сад. Почти везде стояла охрана, некоторые даже с автоматами в руках.
– Сейгель попытался прикончить Феррари, – сказал Маурер, пока Долорес готовила ему коктейль. Он сел в кресло спиной к окну. – Но Феррари всадил в него нож. Поэтому я принимаю некоторые меры предосторожности, пока Феррари не покинет город.
Долорес никак не отозвалась на это сообщение.
– Ну, Долли, последний раз мы с тобой вместе пьем. Я навсегда покидаю этот город.
– Вот как? – отозвалась она ровным безразличным голосом.
– Да. Я уеду во Флориду, – продолжал Маурер. – Я говорю синдикату “гуд бай”. Во Флориде много возможностей для человека с моими способностями и деньгами. Мне теперь нужно решить, что делать с тобой.
– Тебе не стоит обо мне беспокоиться, – ответила она, не глядя на него, и отошла к окну.
– О, я не собираюсь о тебе беспокоиться, Долли, – сказал Маурер и засмеялся. – Я, правда, не думаю, что Эйб будет хорошим мужем. Он уже почти совсем развалина. Сегодня с ним, возможно, что-нибудь случится. Ты будешь об этом жалеть?
– Нет.
– А ведь ты надеялась, что он подберет тебя, Долли.
– Удивляюсь, откуда у тебя такие мысли? – спросила она. Она смотрела вниз на длинный пролет лестницы, соединяющий одну террасу с другой. По ступенькам поднимался маленький человечек в черном костюме и черной шляпе. Это был Феррари. Он шел медленно и мягко. Его руки были в карманах, лицо поднято, глаза устремлены на окна веранды.
Он прошел мимо одного охранника, затем мимо другого. Никто не двинулся с места. Они только смотрели на него, на крошечную угрожающую фигурку, двигающуюся как привидение.
– Значит, я ошибся, – сказал Маурер. – Ты, вероятно, не была бы против Сейгеля?
– Нет. – Долли отошла от окна и медленно прошла через комнату к двери. – Значит, ты не хочешь, чтобы я поехала с тобой, Джек?
– Он, улыбаясь, смотрел на нее.
– Ты никуда не поедешь, Долли, совсем никуда.
– Понимаю, – задумчиво протянула она, открыла дверь и вышла в холл.
Поднимаясь вверх по лестнице к своей комнате, она с удивлением спрашивала сама себя, когда же Большой Джо успел захватить организацию. Он, должно быть, не терял ни минуты. Думала она и о том, какой же будет ее дальнейшая жизнь с Феррари.
Войдя в спальню, она села на кровать.
Долли закрыла глаза и стала ждать выстрела, который сообщит ей, что она становится имуществом Феррари и вдовой Маурера.
И все же он прозвучал так неожиданно, что воспринялся ею так, будто она испытала физический удар. Она вздрогнула, наклонилась вперед, закрыв лицо руками, и, впервые за много-много лет, зарыдала навзрыд.
Она плакала не по Мауреру, она оплакивала себя.