От этой мысли у меня перехватывает дыхание. Эта женщина – идеальный объект для эксперимента, способного помочь мне закончить «Панацею».
Я вызываю интерфейс манжеты и посылаю поисковый импульс. «Панацея», по задумке, должна возвращать людей к жизни – вот почему Лаклан старался установить ее как можно большему количеству людей. Она способна блокировать или вызывать любой инстинкт, включая ярость, страх и даже инстинкт, лежащий в основе смерти. «Панацея» откроет перед нами новый мир. Даст нам бессмертие. Вот только она пока не работает.
Ее алгоритм выдает сбой с тех пор, как Лаклан разослал его вместе с вакциной. Вот только я не помню, как написала этот код, поэтому не могу его исправить. Мне лишь известно, что в нем чего-то не хватает, крошечного кусочка в головоломке из девяти миллионов строк кода.
На поиск этого недостающего фрагмента потребуется как минимум несколько недель исследований, но существует шанс, что мне удастся выявить все быстро с правильным подопытным. Если запустить «Панацею» и посмотреть, что происходит, когда она дает сбой, возможно, ответ окажется очевидным. Но это непросто сделать. Ведь для этого нужно увидеть, как код ведет себя в человеке, который умирает.
Я подключаюсь к панели женщины. Но на ней стоит система защиты. Я поднимаю глаза на Матрицу. Она стоит на коленях рядом со своей женой, а по ее, покрытым серой пылью щекам, текут дорожки слез.
– Дай мне доступ к ее панели, – прошу я. – Возможно, мне удастся спасти ее.
Во взгляде Матрицы, метнувшемуся к моему лицу, вспыхивает надежда. Она моргает, и у меня перед глазами вспыхивает папка с данными. Я тут же захожу в панель женщины и загружаю ее модули.
Ее зовут Клара. Она из фермеров и живет на склонах гор. Ей двадцать лет, и ее тело набито хитрыми, содержательными кодами. Она умна, молода и явно не заслуживает подобной смерти. Надеюсь, Кларе удастся вырваться из ее лап.
Работу большинства алгоритмов отследить довольно легко, но анализ чего-то сложного, как «Панацея», требует полного генетического сканирования. Код гентеха по-разному действует на людей из-за уникальности их ДНК, поэтому, чтобы понять, из-за чего возникла ошибка в «Панацее», мне нужно узнать, как в принципе работает ее тело. А значит, необходимо просканировать каждую клетку, каждый ген и каждую мутацию, вызванную работой алгоритмов, которые Клара использует. Это позволит мне увидеть, где сбоит «Панацея», остановить алгоритм и мгновенно исправить его. Так что есть шанс, что мне удастся быстро переписать код и спасти Клару.
Да, ее сердце перестанет биться, но она вернется к жизни, целая и невредимая. Главное, чтобы она не умерла до того, как я закончу сканирование.
– Нужно убираться отсюда, – прокашлявшись, говорит Руз. – Одичалые могут напасть снова.
– Мне нужна минута, – говорю я, запуская сканирование.
Я прокручиваю список повреждений Клары. Просто чудо, что она еще жива. Но если она умрет до окончания сканирования, то вся затея окажется бесполезной. Поэтому сейчас нужно придумать, как ее стабилизировать.
Отправив несколько команд со своей манжеты, я запускаю исцеляющий модуль на ее панели. А затем открываю набедренную сумку и достаю рулон скотча. Клара тихо стонет и вздрагивает, когда новый код заполняет ее тело.
– Нужно закрыть ее рану, – говорю я Матрице, отрывая зубами полоску скотча. – И это будет болезненно. Так что мне нужно, чтобы ты крепко держала ее.
Глаза Матрицы вспыхивают, но затем она кивает и хватает Клару за руки.
Я втягиваю воздух и, собравшись с духом, запихиваю скользкие ленты кишечника Клары обратно в живот.
Ее глаза широко распахиваются, спина выгибается, а с губ срывается крик. Матрица еще сильнее сжимает ее руки, прижимая к полу пещеры. Я туго стягиваю рану скотчем, а затем приклеиваю еще одну полосу крест-на-крест, удивляясь, что клей держится, несмотря на толстый слой пыли, покрывающий кожу. Отражающийся от стен крик Клары превращается в стоны.
– Руз, помоги нам! – кричу я, неуклюже пытаясь выдернуть кабель подключения из манжеты.
Потемневшими от крови и песка руками, я разворачиваю провод и втыкаю его в живот Клары, чтобы выплеснуть живой поток нанитов, которые стянут ее кожу.
– Сейчас ей будет еще больнее.
– Ты хоть понимаешь, что делаешь? – прижимая ноги Клары, спрашивает Руз. – Ей очень больно. И если это не сработает…