- Душевно... - Денис откинулся на плюшевую спинку, промакивая губы. - А я для тебя тоже кое-чего припас. На десерт.
***
"Какое странное место..."
Угрюмая земля приняла Индейца как родного: приголубила добром, расцеловала бабками взасос. И только вещие сны упрямо, еженощно пили кровь, изнуряли, приходили, не спросясь, актами донецкой пьесы...
МТ-ЛБ заглох на площади Свободы, между кольцом, где "двое третьего ждут" и "штанами" Петровского-Державной. Гудел, пыхтел, ехал-ехал, да устал... Крутанулся левыми траками, растирая в мел асфальтовую крошку, чихнул и замер, перегородив полдороги. Мехвод виртуозно матерился, лаборанту же не лаялось - корил себя втихую. Чего на зеркало пенять, коли почин е*ёт по чину. Сам виноват: убалтывал начхоза чёртовой маталыгой, убеждал целесообразностью - хлебай теперь ситечком. Накрылся ужин миражом, и увольнительная в мусор... Неспешные бойцы ремвзвода обещали подвезти муфту через час, мехвод умолк и закемарил в броньке, лаборанту-ополчуге не спалось - отправился пить кофе. Автомат, варивший эспрессо, обнаружился тут же, у дороги, в автомойке. Кофе варился, машины мылись, вода лилась. Водитель боевой нивы, грубо крашеной, но чистой, шурави с афганскими планками, возился под открытым капотом в попытке завести двигло. Не выходило. Скучающий подключился: порывшись в бардачке, нашёл запасной трамблёр, заменил.
- Крышка треснула давно. А тут ещё вода..., - будущий автоэлектрик вытирал ветошью руки. - Вот и умер.
- Поклон тебе, братишка, выручил, - бывалый повернулся к дороге. - Что с маталыгой, чем помочь?
- Да не, нормально. Ремонтари уже в курсе, скоро подвезут.
- А ты под оленем? - шурави скользнул глазами по нарукавному шеврону. - Слушай, воин, давай ко мне в Оплот! Не закрысим, не оставим! Займёшься делом - звёзды на погоны соберёшь. Не пожалеешь!
- Да, я не думал даже...
- А ты попробуй! Располага на телецентре, на КП скажи, чтобы позвали Шурави, это я, - бывалый вытащил из пачки мятую сигарету. - Вали от казачков, пока не поздно, потом беды не оберёшься. Вот увидишь! Да вообще... чуешь лажу - вали сразу! Вали!!!
***
- Так что за десерт? - елейный дедушка враз оживился, хищно заморгал. - Не тяни кота, Дёня!
Пчёлы притихли, чуткие воробьи порхнули с груши от греха подальше. Денис Петрович, давным-давно перебздевший глупые страхи, потушил телефон. Вынул батарею, поддев ногтем крышку.
- Ну... Значит так. Его нашли, он на Аляске.
- Это точно? - Муха закурил. - Точно?! Два десятка "разбуженных" забили на план, роют только его. Нах*р! Я поснимал все задачи! Времени потратил, а...
- Вот и пусть роют, не наводи суету, - Дёня хмыкнул. - Не кипишуй. Ты не один со спущенными штанами. Ты смотришь... на тебя смотрят... В этих смотринах больше нерва, чем в самом розыске. Если роют, значит не нашли. Они, да и мы, нужны до тех пор, пока не найдём. А там, кто знает... Может, нас тоже... вместе с Дубровским прицепом? Чтобы стерильно. Кто знает...
- Не нуди... - Муха скривился.
- Не буду. Этот паренёк... Стоит дороже наших боͥшек. Не знаю, на кого работает и какая цель, но... Между нами... Если по совести. Всё правильно он сделал. Не то, что дипломаты, не выражал озабоченности, а сделал. Давно бы так.
- Давай ближе к делу.
- Хорошо. Короче, слушай...
***
Новая луна упрямо висела над горизонтом, не сдаваясь холодному солнцу. Пробирало до костей - береговой бриз тащил солёную сырость под ремень, минуя бушлат. Бульдожка в собачьей телогрейке семенила коренастыми шажками, чихая на ходу. Каждый чих передавался на кончики ушей мелкой дрожью. Холодрыга. Светало неуютно.
- Прости подруга, так надо, - сказал Индеец укутанной Бульке, отпуская чалку - швартовочный канат.
Да, он купил яхту. Ну как яхту... Полувековой буксир, перекроенный в "браконьерку" - промысловую посудину. Такие "вёдра" колхозили под мутную задачу - бить морского котика. В нулевых убой вчистую свели на нет, а кораблик отскоблили во второй раз. Теперь каботажника перестали гонять в ледяной крошке. Последний десяток сезонов он почивал: ходил неспешно, принимая на борт пенсионеров для "порыбачить в тишине". Плавучая, крохотная турбаза, крашеная белым пополам с лазурью, таила в трюме память о прежних временах - здоровенную латку чуть левее форштевня. Русский выложил пачки прежнему капитану, не торгуясь: дешевле этого раритета поблизости всё равно ничего не было. Да и когда торговаться? Цигель-цигель, бегом-бегом, сунул бабки, подписал. Шестьдесят пять тысяч. Индеец-мариман обмыл прогулочное судно... Купил не вдруг, не сердцем, вопреки расчётам и здравому смыслу. Пришлось купить.