***
- А страховка будет? - инженер по фамилии Самарский глядел на Индейца глазами затравленной собаки.
«Как же тебя помотало, дружище...»
- Разумеется. И тринадцатая зарплата - тоже.
- Тринадцатая зарплата? - брови Самарского поползли вверх. - А что это?
- Нектар из прошлого. Что-то вроде годовой премии, размером в месячный оклад.
- Так я принят? - пальцы инженера подрагивали. - Или не гожусь?
Опершись на кожу директорского кресла, Игнат выразительно вздохнул.
- Послушайте... Мы практикуем старые добрые методы коллективной поддержки. Но без вашего желания... Желания трудиться, ничего не выйдет. Испытательный срок всё покажет. Откуда вы?
- Сартана...
- Сартана?! Под Мариуполем?!, - настала очередь ахать Индейцу.
- Ну да… Работы не было - пришлось уехать.
- Родной ты мой! Тогда ты просто обязан, слышишь?!, - субординация сыпалась. - Приступай!
Слухами земля полнится. Со всей страны к Индейцу потянулись русские. Непризнанные и отверженные технари. Живые мозги стекались в одно место - Сан-Франциско. Один приехал «ажно» с гавайских островов, бросив работу спасателя на пляже.Число работников «presto prosto» превысило четыре десятка. Еще двадцать пополнили «Ecometano» - так назвали русско-сицилийскую фирму. Безусловно, у каждого программера имелось «второе дно»: расставляя капканы по всем закоулкам даркнета, «русская группа» обирала драгдилеров, чёрных трансплантологов и сутенёров до нитки, оставляя последних в нейлоновых трусах.
- Потому что на обычные, хлопчатобумажные, - ехидно заметил Игнат, - не должно хватать.
- Конечно, босс…
Пришло время менять офис: старый, прежде просторный и светлый, перестал вмещать в себя разбухший коллектив, а на предприятии не осталось ни одного человека, получающего менее восьми тысяч «зелёных» в месяц.
***
Лада, конечно же, была против, но Индеец купил мотоцикл - Indian vintage dark horse. «Тёмная лошадка» в квадрате... Странный выбор... Монструозный байк, почти уродливый, притягивал к себе дорогу магнитом, или дорога притягивала его... Пока оформляли документы, Индеец даже размечтался, как отправится на нём по сибирским трактам к Байкалу, закинув за плечи вещмешок и усевшись в «кресло эгоиста».
***
«Донья» приуныла: роль счастливой домохозяйки, для кого- то желанная, явно не годилась для творческой Лады. Отсутствие нужды штука приятная, но все же...
- А хочешь театр Карабаса-Барабаса? Можем устроить...
Индейские подъёживания потешали Шереметьеву: она драматично заламывала руки в приступе театрального гнева и по-старомосковски «вытирала» мягкий знак: «Не смешно! Не случилоС бы конфуза, острослов!»
- Я серьезно! Войну-то мы осилим, уже понятно. Вопрос в том, что будет после... Нагажено в умах и душах до предела... Не хочешь...
- Литературный салон.
Индеец умолк, осёкшись на полуслове. Потом пожал плечами и добавил: « Сама хочешь. Значит, нужно делать».
Салон Шереметьевой стартанул ракетой. Было все: хвалебные статьи, гнусные пасквили, коктейли, фальшивые улыбки и нефальшивые. Движ. Китайцы, немцы, итальянцы, пафосные бриты. Ну и янки, само-собой. Каждой твари по паре - ковчег. Начали просто: еженедельные встречи в свободном формате. И сразу: Бродский, Набоков, Толстой (то, что американцам ближе). Громадиной над прочими высилась «детская слезинка» Достоевского, куда же без него...
Спустя месяц, когда посетители в салоне утроились, размыло границу тематики. Теперь обсуждали не только литературу. Сикорский подарил Америке вертолёт, Зворыкин - телевизор. На эффекте Кулешова построен голливудский киномонтаж, а советского родоначальника дизайна Родченко вообще преподают по всей стране. Ну и, конечно же, Рахманинов. Вернее, левая рука маэстро. Это она виновна в появлении приёма буги-вуги, а, стало быть, и рок-н-ролла. Шереметьева прямо-таки светилась.