Индеец перебрался на топчан под верблюжье одеяло, не открывая глаз. Проигрыватель неспешно крутил пластинку, поскрипывая пересохшим пассиком. Всеволод Абдулов начал петь. Это были слайды из его детства. Песенка смелых со вкусом какао.
Много неясного в странной стране:
Можно запутаться и заблудиться.
Даже мурашки бегут по спине,
Если представить, что может случиться.
Вдруг будет пропасть, и нужен прыжок
Струсишь ли сразу,
Прыгнешь ли смело.
Ааааааа... Ээээээээ... Так-то, дружок….
В этом-то... Всё и де-ело.
- Какие честные сказки пели раньше детям, - только и успел подумать он.
Это, как если бы влажный краешек верхней губы коснулся контактов «кроны", девятивольтовой батарейки: стало щипать, слегка покалывать. В носу запершило. Зудение разлилось на височную кость и только потом звуком упало в ухо. Одной ровной нотой. Индеец лежал на спине и открыл глаза в полной темноте, долго не понимая, где он и что происходит. Потом гул схлынул, как-будто перекрыли огромный кран. Снова стало тихо, только шелест крыльчатки... Он - в бункере. А это - гудок. Заводской паровой гудок. Его мощные вибрации добрались даже сюда, под землю. Который час? Как долго спал? Вчера он проснулся на кладбище с первыми лучами. Вторая декада сентября. Значит, примерно в шесть. Ещё полчаса на поиски и три часа на дорогу. Тогда, к десяти утра, он был уже возле гаража и копал ключ. Потом сторожиха, душ, переоделся, продукты... Это полдень. Закрылся, спирт. Ещё максимум два часа. Уснул...Так сегодня - ещё вчера или уже завтра? Гудок отмечает шесть утра, семь. Потом днём. Два, три. И вечер. Десять, одиннадцать. Ладно. Индеец протянул руку в сторону и включил торшер на ощупь.
Гудок - гудит, а это главное. Уже сто пятьдесят лет, с перерывом на немцев. Позднее, во времена Хрущёва, киевские «керивники» в мягких вышиванках решили запретить заводские гудки по всей стране. Везде запретили. В Донецке их послали на хер. У нас тут своя башня. Гудим, как хотим.
Умывшись у Мойдодыра, Индеец доел оставшиеся продукты, надел приличный рабочий комбинезон, дополнил костюм инструментальным ящиком и вышел за ворота. Утро пропиталось запахом сырой земли. Он проспал шестнадцать часов!
Идти на поиски слишком рано, зато есть время подумать. Голова была лёгкой, давно так не высыпался.
Первое. Его стёрли уже давно. «Скот» просто подчищал косяки прежнего руководства, чтобы не нарушать отчётности перед новым властным витком. Всех устроило, если бы Индеец просто исчез, растворился.
Второе. Новое имя, новые документы. Иначе - вне закона. Для этого нужны деньги. А заработать их без документов... Проблематично.
Третье. Единственное место, где ждут таких как он - СТО. Это много раз обсуждалось на киче. Шансы заякориться возрастают многократно, если твоя специальность - автоэлектрик. Их всегда не хватает.
Четвёртое. Сегодня тоже нужно будет что-то есть.
Пятое. На центральные линии не выходить без крайней нужды, пока не появится хоть какая-то ксива.
Вроде всё. Идти решил в десять. Три часа ожидания были заполнены изучением дедовского наследия.
Бродить долго не пришлось. Всё было в шаговой доступности от гаража. Вот оно - идеальное место. Если идти вверх по улице Лагутенко, а это бывший Большой Проспект, то в районе пересечения с улицей Фёдора Зайцева находится лесной склад. Сразу за ним - СТО. Хозяин или директор - Карен. Седой армянин лет шестидесяти с человеческим лицом и двумя синими перстнями. Индеец легко справился с тестовой задачей - обновлением прошивки блока сигнализации на форде Карена, принял приглашение выпить чашку чая и сыграть партию в нарды.
- Давно откинулся?, - Карен смотрел не мигая в лицо Индейца.
- Не...неделя, - сказал тот, бросая зары.
- По какой статье чалился? - и армянские глаза словно подёрнулись серым металликом.
Индеец неспеша отпил глоток чая, а затем спокойно поставил чашку на стол.
- П...по чужой, - старательно очертили каждый звук улыбчивые губы.
Карен улыбнулся в ответ, кивнул и подлил из заварника в чашку Индейца.
Договорились пятьдесят на пятьдесят, инструмент хозяйский. Завтра к девяти. Расплатившись за форд, армянин достал из шкафа бумажный продуктовый пакет.