– Я думаю, понятие чести начало складываться гораздо позже и утеряно было позже. Оно зародилось в результате реформ XVIII века, приобщения к европейской цивилизации и к кодексу дворянской чести. У героев Пушкина, например, честь – важнейший движущий мотив поведения. "Выстрел", "Метель", да и "Евгений Онегин" – это все о чести. Честь превыше жизни, счастья, славы, любых сокровищ. Но вторая половина XIX века, с разночинством и народничеством, уже идет к переоценке ценностей. Петр Верховенский в "Бесах" провозглашает, что если дать право на бесчестие, то народ легко примкнет к бунту, и Ставрогин соглашается – этак каждый к нам прибежит.
– Понятие правды связано с понятием чести – в вашей книге есть глава про ложь.
– Говорить, что Путин лжет, бессмысленно. Ложь предполагает, что у данного морального субъекта есть выбор, куда входит правда или ложь, и он выбирает ложь. Ложь, лицемерие – это то, с чем боролись Толстой и Чехов; тогда Россия доросла до понятий "правды и лжи" как основополагающих, нравственно обязывающих. Потом революция, с ее лживейшей из газет, "Правдой", их смела, но они возродились у Солженицына, Сахарова, диссидентов… А у нынешней гоп-политики, гоп-дипломатии, гоп-журналистики преобладает стиль брани или бреда, которые не несут в себе различия истины и лжи.
– В вашей книге есть раздел "Классика-Кассандра". О чем речь, много ли предсказала русская классика из того, что произошло в XX и в XXI веке?
– Многое: революцию, ГУЛАГ, чудовищную бюрократию, карательную психиатрию… Да и нынешняя война несет в себе многие черты, предсказанные классикой, даже древнейшим жанром – басней… Аналитики размышляют о причинах нынешней войны, о сложных геополитических стратегиях, об исторических узлах, доныне не развязанных. Но в погоне за сложными объяснениями мы часто упускаем простейшие сюжетные схемы. Например, басня "Волк и ягненок" Крылова – переложение Эзопа и Лафонтена. Сначала волк хочет "дать делу законный вид и толк", дескать, ягненок мутит воду или кто-то из его предков обидел волка: "Вы все мне зла хотите //И, если можете, то мне всегда вредите…" Это ровно то, о чем статья Путина "Об историческом единстве русских и украинцев" и другие его речи против "коллективного Запада" и в обоснование агрессии. А когда все доводы оказываются несостоятельными, хищник просто набрасывается на добычу: "Досуг мне разбирать вины твои, щенок! Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать…"
– Вот так басни иногда актуализируются негаданно…
– Но у этой басни есть продолжение – "Волк на псарне", уже оригинальное сочинение Крылова, которое тоже аукнулось в минувшем году. Волк попадает не в овчарню, где рассчитывал на легкую добычу, а на псарню: "В минуту псарня стала адом./Бегут: иной с дубьем, /Иной с ружьем. "Огня! – кричат, – огня!" Пришли с огнем". Мировые державы, НАТО, поставки оружия, санкции… с дубьем и огнем. Когда же волк, пытаясь улестить псарей, предлагает перемирие, то получает суровый ответ: "…Волчью вашу я давно натуру знаю; /А потому обычай мой: /С волками иначе не делать мировой, /Как снявши шкуру с них долой". Все пока так и происходит – по Крылову.
– С одной стороны, вы говорите о русской классике, а с другой – поднимаете очень болезненный, кровоточащий вопрос о том, что "культура подешевела", и не только современная, но и старая культура тоже. Цитируя Евангелие – древо познается по плодам, вы замечаете, что такова цена всех наших классиков, если они принесли столь горькие плоды в своем народе. Но вы уверены, что это именно они принесли эти плоды?
– Я понимаю болезненность этого вопроса: классическая литература XIX века – это наше российское Евангелие. Я вовсе не предлагаю "отменить" классику или вообще российскую культуру – скорее, наше раболепное, культовое отношение к ней. Не всегда классики – лучшие учителя жизни. Давайте взглянем, как любил говорить Венедикт Ерофеев, с "потусторонней точки зрения", а мы уже год пребываем в этом потустороннем. Помню, еще в 8-м классе меня удивило стихотворение Пушкина "Друзьям", столь льстивое, верноподданическое, что сам автор начал с оговорки: "Нет, я не льстец, когда царю / Хвалу свободную слагаю: / Я смело чувства выражаю, / Языком сердца говорю. / Его я просто полюбил: / Он бодро, честно правит нами…" Это же чистый Евгений Шварц. Первый министр в "Голом короле": "Я прямо говорю правду в глаза... Позвольте мне сказать вам прямо, грубо, по-стариковски: вы великий человек, государь!.." Я думаю, кстати, что Шварц, выводя первого министра, мог подразумевать "первого поэта", отсылая именно к "Друзьям". Даже Николай I, похвалив эти стихи, запретил их публиковать, чтобы избежать обвинений в насаждении раболепства. У царя тоже было чувство чести – и он преподал урок литераторам. У меня есть главка "Путин и Хармс", а могла бы быть и "Пушкин и Шварц". Или Достоевский: одной рукой пишет – мы так любим Европу, а другой рукой – мы всегда ненавидели ее. Любовь до каннибализма. Уж любить, так пожрать с потрохами. Так что не нужно отменять культуру – нужно отменить культ ее создателей.