— Тронутый! — сказал Вильям. — Так ему и надо. И поделом ему будет, если она к нему вернется.
— Еще кто-то идет, — сказал Джинджер.
Мистер Саммерс, известный психиатр, медленно спускался с холма. Хотя он и был известный психиатр, ему самому теперь не помешала бы психиатрическая помощь. Он пытался лечить себя сам, но безуспешно, а присущие ему гордость и упрямство не позволяли обратиться к другому психиатру. Как и мистер Пислейк, он почти миновал вход в сарай, прежде чем заметил объявление. Как и мистер Пислейк, он остановился, поколебался, но потом вошел в сарай.
— Вы на прием? — спросил его Вильям.
— Да, пожалуйста, — ответил мистер Саммерс.
Он был среднего роста, дородный, круглолицый, с густыми темными волосами.
— У вас какие-то душевные проблемы? — спросил Вильям.
— Да, — сказал мистер Саммерс.
— За каждую три пенса, — сказал Вильям. — Это значит, что если у вас две проблемы, то надо будет заплатить шесть пенсов.
— Понятно, — сказал мистер Саммерс. — Что я должен делать?
— Вообще-то, нужно лежать, но можно и сидеть, если хотите. Последний пациент сидел.
— Я буду сидеть, — сказал мистер Саммерс, после беглого осмотра пола опускаясь на ящик. — А что теперь делать?
— Рассказывайте, — ответил Вильям. — Но если что-то разбило вашу жизнь, скажите об этом только один раз.
— Нет, ничто не разбило, — сказал мистер Саммерс. — А проблема в том, что мне все надоело. Прежде я никогда не скучал, но последние несколько месяцев все вызывает у меня безумную скуку. Раньше я никогда не раздражался, теперь меня раздражает абсолютно все. Я подумал, не поможет ли мне перемена мест, и на время решил переехать в сельскую местность, привнести новые краски в мою жизнь. Поэтому я и снял дом неподалеку отсюда, чтобы ездить на работу в Лондон и обратно. Это чудесный домик на Грин Лейн около Марли, но все в нем действует мне на нервы — белые стены, обитые кретоном стулья, даже остролист в саду. Я привык шутить и смеяться, даже над поскользнувшимся на банановой кожуре — особенно, над поскользнувшимся на банановой кожуре, — но сейчас я совсем не смеюсь. Я чувствую, что, если мне удастся из-за чего-нибудь безудержно расхохотаться, я излечусь. Но не могу. Словно все краски исчезли из моей жизни. Мне скучно. Все вызывает скуку.
Он замолк.
— Продолжайте, — сказал Вильям.
— Это все, — сказал мистер Саммерс.
— Вам легче? — спросил Вильям.
— Нет, — сказал мистер Саммерс.
— Ну, это вы сами виноваты, — заметил Вильям, досадуя на вторую неудачу. — Вы не умеете правильно рассказывать.
— Может быть, — согласился мистер Саммерс.
Он поднялся с ящика, вынул из кармана бумажник и протянул Вильяму десять шиллингов.
— Сдачи не надо, — сказал он и пошел через луг к дороге.
Вильям и Джинджер, не веря глазам своим, смотрели на десятишиллинговую бумажку.
— Черт! — выдохнул Вильям. — Десять шиллингов!
— Теперь мы сможем купить этот вертолет, — сказал Джинджер. — Мы можем купить два. Каждому по вертолету!
— Да, но мы должны что-то сделать за это, — сказал Вильям. — Мы должны избавить его от этих душевных проблем, раз он дал нам столько денег.
— Но мы не сможем, — сказал Джинджер. — Мы пытались.
— Мы еще ничего не сделали, — сказал Вильям. — Слушать, как человек говорит, это не значит что-то делать. Разумеется, так вылечить нельзя. Роберт, наверное, с чем-то перепутал. С Парламентом или еще с чем. Как бы то ни было, я хочу быть не таким… опять забыл это слово. Я буду помогать людям избавляться от их душевных проблем, что-нибудь для них делая. Черт! Десять шиллингов!
— Ну а что ты можешь сделать? — спросил Джинджер. — Ты не сможешь избавить его от скуки!
— Бьюсь об заклад, смогу, — сказал Вильям.
— Как?
— Ну, я могу изменить то, что наводит на него скуку. Ему скучно от остролиста, от белых стен, от обивки стульев. Это легко изменить.
— Ты даже не знаешь, где он живет.
— Можно разузнать. Он сказал, что живет в переулке Грин Лейн и что у него в саду растет остролист. Мы пойдем и поищем. Меня уже тошнит от этой говорильни. Черт! Я уже наслушался на всю жизнь.
— А что с Пислейком?
— Он меня не волнует, — сказал Вильям. — Это какая-то слюнявая любовная история, и он дал нам только три пенса. Но — десять шиллингов!.. Идем. Идем искать Грин Лейн.
Они сняли объявление с двери и пошли через луг в Марли.
Грин Лейн оказался красивым тихим переулком с несколькими особнячками, отделенными от дороги садом. Только перед одним домом рос остролист. Вильям и Джинджер остановились около этого дома.